очень нудно 
47 
Появились новые сферы, на этот раз – солнца.
Солнца. Изобилие солнц, сбившихся так же тесно, как планеты к Солнцу. Огромные голубые солнца, зеленые, желтые и серебряные солнца.
Тысяча солнц, величаво шествовавших вокруг корабля.
Занавеси окон скользнули вверх, и бесконечно изменчивый свет заколыхался в кабине.
– Где мы? – задохнулась Хэлен.
– В центре галактики, – величаво объявил Огненный Шут.
Повсюду вокруг них проносились, кружась, неведомо куда громадные огненные диски всех цветов и оттенков.
Алан снова не мог сохранить самообладания. Что-то внутри заставляло его смотреть и поражаться невероятной красоте. То были старейшие солнца галактики. Они жили, умирали и снова жили миллиарды лет. Здесь был источник жизни, начало всего.
Хоть Огненный Шут, возможно, и стал бы отрицать это, зрелище пробирало насквозь. Оно было исполнено такого необъятного смысла, что Алан не мог его воспринять. Мысля философски, он примирился с тем, что никогда не узнает, что заключает в себе этот опыт. Он чувствовал, что вера Огненного Шута в существование, лишенное значимости помимо себя самого, несообразна, и все же был в силах понять, как можно прийти к подобному заключению. Он сам вынужденно цеплялся за свою расползающуюся личность. Кружившиеся звезды сделали его карликом вместе с его мыслями и человеческими устремлениями.
– Ну, – захихикал Огненный Шут в своем радостном безумии, – что есть Земля и все ее деяния в сравнении со сверкающей простотой вот этого!
Хэлен с трудом заговорила.
– Они разные, – сказала она. – Они связаны, поскольку сосуществуют, но они разные. Вот это – порядок нерукотворной материи. Мы ищем порядка познающей материи, а звезды, при всем их величии, не познают. Они могут когда-то погибнуть. Человек, поскольку мыслит, однажды может сделать себя бессмертным – возможно, не как отдельная личность, но посредством непрерывности существования своего вида. Думаю, разница в этом.
Огненный Шут пожал плечами.
– Вы желали знать, что реально, не так ли? Вы удивлялись, что мы, люди, оторвались от реальности; что наш язык приходит в упадок и что он создал двоемыслие, которое больше не позволяет нам оставаться связанными с природой? – Он взмахом руки охватил кружащиеся солнца. – Разум! Он – ничто, он не важен, этот каприз, извергнутый случайным сочетанием составных частей. Почему так почитают разум? Необходимости в том нет. Он не может изменить устройства вселенной – он может только вмешаться и испортить его. Осознание – это другое дело. Природа осознает самое себя, но и только – в этом суть. Есть в нас суть? Нет! Когда я появляюсь на Земле и пытаюсь передать людям то, что знаю, я понимаю, что вхожу в сонный мир. Они не могут меня понять, поскольку не осознают! Все, что я делаю, к сожалению – пробуждаю в них старые отклики, загоняющие их еще дальше, и они бегают по кругу, как грубые свиньи, и разрушают. Разрушают, строят – оба действия одинаково неважны. Мы находимся в центре галактики. Здесь существует разное. Это красиво, но красота сия не имеет предназначения. Это красота – и этого достаточно. Она полна природной силы, но та сила не имеет выражения; это одна лишь сила, и это все, что ей нужно, чтобы быть. Зачем приписывать всему этому смысл? Чем дальше уходим мы от основ жизни, тем больше мы ищем их смысл. Смысла нет. Он – здесь. Он всегда был здесь в какой-то форме. И всегда здесь будет. Вот и все, что мы вовеки можем знать наверняка. Это все, что нам следует хотеть знать.
Алан покачал головой, говоря вначале неуверенно.
– Недавно, – сказал он, – меня поразила мелочность политических споров, ужаснуло, до чего может дойти человек в стремлении к власти – или «ответственности», как они ее называют – и почувствовал, что политики Солнечного дома тратили силу своих легких на бессмысленные слова…
– Так и было! – одобрительно загромыхал ему в ответ Огненный Шут.
– Нет, – Алан продолжал, уверенный, что истина – где-то рядом. – Если вы хотели убедить меня в этом, когда взяли в это путешествие, то достигли обратного. По общему мнению, если понаблюдать некоторое время, политики топчутся на месте, общество все больше отдаляется от той жизни, которую вели предки. И все же вид этих солнц, то, что мы побывали в сердце нашего собственного солнца, показало мне, что это спотыкающееся движение вперед – неосознанно, ощупью в темной бесконечности вселенной, если хотите – столь же естественно, как всякое другое.
47 
