очень нудно 
31 
В целом смысл всего сказанного выше сводится к тому, что на данный момент Бриджит была девушкой Темного. Единственной или нет, я точно не знал; во всяком случае, сам Темный вел себя так, словно кроме Бриджит у него больше никого нет. Они встречались уже больше года, и миссис Каллагэн, которая всегда была несколько старомодна, пару раз заикалась насчет помолвки. Бриджит – самая младшая из пяти ее дочерей, которые разлетелись кто куда – в университет, либо в Калифорнию, либо еще дальше, поэтому миссис Каллагэн совершенно искренне полагает, что для ее любимицы не будет слишком большой неудачей, если она в конце концов выйдет замуж за мистера Уайта, хоть он и не красавец. Больше того, это еще не самый худший вариант, поскольку Темный (который, кстати, был женат уже дважды) получает неплохой доход от своего строительного бизнеса, от стекольной компании и от своей доли в предприятиях мистера Даффи. И Пату, и самой миссис Каллагэн Темный нравится, и дело не в том, что они его боятся. Нет, они его не боятся, просто он действительно им по душе. Боятся они Лучика (а кто его не боится?), но Темного они любят и доверяют ему.
Иными словами, будущее бедной Бриджит давно спланировано; единственный выход для нее – побег из отчего дома, но она вряд ли на это решится. Не тот характер, к тому же Бриджит умна. Ей подходит быть хозяйкой дома, поэтому если не случится ничего из ряда вон выходящего, она, я думаю, успокоится, угомонится и в конце концов выйдет за Темного. В том, что Бриджит влюблена в него, я, однако, сомневаюсь. Не исключено, что она влюблена в меня, но и это не точно. Трудно разобраться, что творится у них внутри в этом возрасте. Впрочем, я в моем возрасте просто без ума от Бриджит, и не только потому, что она такая красотка. В чем именно дело, я не знаю, но уверен – кроме потрясающей внешности в ней есть что-то еще.
Не успела Бриджит войти, как полусапожки уже полетели в угол и пуговицы на джинсах оказались расстегнуты.
– Какая мерзость кругом! – такова ее первая реплика.
– Я знаю, но, честное слово, Мышка, я регулярно здесь убираю, – отвечаю я в не менее романтическом ключе.
Мышка – это ласкательное имя, к которому я пытаюсь ее приучить, и не без успеха. Бриджит одно время звала меня «Крысенок», но мне никогда не нравилось это прозвище, и постепенно оно отпало.
– Везде эти долбаные тараканы! – говорит она.
– И вовсе не везде.
– Я только что видела: на стене рядом с телефоном раздавленный таракан. Омерзительно!
– Извини, Мышка…
– Неужели нельзя извести их ДДТ, «Рейдом» или еще чем-нибудь?
– Я пробовал травить их борной кислотой.
– А в службу дезинсекции ты позвонить не пробовал?
– Они приехали и уехали, а тараканы остались.
И так далее в том же духе. Строго говоря, наш разговор мало напоминает диалог Абеляра [18] и Элоизы, но Бриджит успевает раздеться, а это уже что-то.
Я в свою очередь стаскиваю майку и джинсы и несу ее в спальню.
– У тебя есть пиво? – спрашивает она.
Вряд ли в эти минуты уместно читать ей нотацию о том, что порядочные люди так рано не пьют, поэтому я просто иду к холодильнику, чтобы достать для нее бутылочку. Заодно я выпиваю одну бутылку сам, и это как раз то, что мне нужно.
Она лежит на постели; ее спина напряжена словно натянутый лук, губы алы, и этого вполне достаточно, чтобы я завелся. Кожа у Бриджит такая светлая, что на фоне простыней она почти не выделяется. Я целую ее в белый живот, а она лежит, приподнявшись на локте, и улыбается мне, наклонив голову так, что огненно-рыжий локон падает ей на плечо. От ее улыбки буквально захватывает дух. Я чувствую, что мне наплевать на риск, на что бы там ни было. Ей-ей… О господи!
Я ложусь рядом с ней, и мы занимаемся любовью – медленно, замысловато – в течение примерно получаса. Закончив, мы жадно пьем и некоторое время просто лежим рядом, а потом делаем то же самое снова. На этот раз – быстро, лихорадочно, жадно. Я ложусь на нее, а Бриджит обвивает мою спину своими длинными ногами, стонет и впивается ногтями в мои плечи. Она опьяняет. У меня даже начинает кружиться голова. Я закрываю глаза и упиваюсь ее запахом, наслаждаюсь каждым прикосновением. Я целую ее груди и шею, провожу языком под мышками, а Бриджит кусает меня в плечо.
– Еще! – говорит она.
– Что – еще?
– Заткнись, – говорит она.
Мы трахаемся так, словно меня только что выпустили из тюрьмы, и кончаем почти одновременно. Потом мы снова лежим, задыхаясь и обливаясь потом.
31 
