очень нудно 
100 
Нет, они просто по очереди подходили к ней и неторопливо делали свое дело, стараясь как можно глубже проникнуть в это юное тело. Рам надеялся, что теперь они готовы выполнить все, что он от них потребует. Его сюрприз, без сомнения, их приятно удивил. Правда, досадно, что девочку не удалось достать простым и надежным способом, как раньше. В этом случае могли возникнуть осложнения. Возможно.
Но кто поверит четырнадцатилетней девчонке? Кто станет обращать внимание на жалобы матери, не имеющей ни мужа, ни сыновей.
Рам распустил группу. Следующий раз их встреча произойдет в канун праздника Всех Святых. Мужчины разошлись, позевывая и потеряв всякий интерес к своей полусонной жертве.
Рам внушил им, что женщина — всего лишь сосуд. И ничего более. Конечно, он предпочел бы, чтобы во время обряда она была в полном сознании, но что сделано, то сделано. Немного подумав, Рам принес воды, смыл с нее кровь и следы мужского семени и одел ее. Часом позже вместе с девушкой он подъехал к ее дому в Сент-Остеле. Дом был ярко освещен, внутри и вокруг него сновали люди. Выругавшись, Рам оставил девушку на узкой темной тропинке в пятидесяти ярдах от дома.
Потом он медленно поехал домой, немного опасаясь наступающего дня.
* * *
На следующий день ровно в десять часов Виктория отворила двери детской.
— Тори! Тори! — Дамарис вскочила и не глядя под ноги, сломя голову полетела к Виктории. — Тори, я так скучала… Где ты была? Нэнни сначала сказала, что ты больше никогда не вернешься, а потом, что ты вышла замуж за брата папы, еще она говорила такие странные вещи…
— Я вернулась, Дэми. Вот и все. Неожиданно Виктория почувствовала, что прижимающееся к ней маленькое тельце напряглось и застыло.
— Ой, папа!
Рафаэль весело улыбнулся:
— Здравствуй, малышка.
— Ты не мой папа. Кто ты?
Виктория ласково потрепала шелковые волосики девочки.
— А откуда ты знаешь, что это не твой папа? Разве он не похож на папу?
— Очень просто, — вздохнула Дамарис, — папа никогда сюда не приходит.
Рафаэль опустился на колени рядом с девочкой.
— Я твой дядя Рафаэль. Ты можешь произнести мое имя?
— Это странное имя… Рафал.
— Твое имя тоже не совсем обычное… Дамарис… Красиво звучит. Можно я буду приходить к тебе?
— Конечно, только если Нэнни разрешит. Она хорошая.
— Нэнни, — обратилась Виктория к неподвижно стоящей неподалеку старой женщине, — это мой муж, капитан Рафаэль Карстерс. Нэнни пришла в этот дом вместе с Элен, когда та вышла замуж за твоего брата, — пояснила она Рафаэлю.
— Ветвь того же дерева, — изрекла Нэнни Блэк, неодобрительно глядя на Рафаэля. Он приветливо протянул женщине руку. Она не отказалась.
— В отличие от вас Дамарис моментально поняла, что я не ее папа.
— Это потому, что барон никогда не заходит в детскую.
— Ты хочешь поехать кататься со мной и с дядей Рафаэлем? — спросила Виктория у Дамарис, которая требовательно тянула ее за юбку.
Девочка даже заверещала от восторга:
— Нэнни! Я хочу поехать! Я хочу!
— Ужасный ребенок, — ласково улыбнулась Нэнни Блэк.
— У тебя здесь есть верховая лошадь, Виктория? — спросил Рафаэль.
— Меня вполне устраивает Тодди. А поскольку со мной будет Дамарис, я ни за что не сяду ни на какую другую лошадь, и уж тем более на твоего строптивого жеребца. У него плохой характер.
— У Гэдфли не плохой характер. Он просто живой и горячий, совсем как моя жена. Он отлично знает хозяина и подчиняется ему, как…
Не желая более выслушивать подобные сравнения, Виктория поспешно обратилась к Нэнни Блэк:
— Мне кажется, Дамарис одета достаточно тепло, не так ли?
Рафаэль осторожно поднял девочку и усадил ее себе на плечи. Убедившись, что ей удобно, он с улыбкой повернулся к Виктории:
— Пошли?
— Дамарис, — вкрадчиво сказала Виктория, — держись крепче. Можно даже за дядины волосы.
Рафаэль скорчил болезненную гримасу, разумеется, не от боли, ему хотелось рассмешить ребенка.
Спустившись вниз, все трое увидели Элен.
— Куда вы собираетесь с ребенком? — поинтересовалась она.
— Кататься.
— Мама, — залепетала Дамарис, покрепче вцепившись Рафаэлю в волосы, — это не папа, это дядя Рафил.
Виктория заметила, что этим утром Элен выглядела гораздо хуже. Она была очень бледна, под глазами пролегли серые тени.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила ее Виктория.
100 
