очень нудно 
97 
— Пойдем в пещеру.
Па пути она продолжала целовать его, щипать, лизать теплую кожу. И, стаскивая с него шоссы, мимолетно удивилась мягкости и свежести воздуха.
Его плоть уже поднялась, готовая к бою. Похоже, туго ему приходится… даже она, девушка, совершенно не имевшая опыта еще двадцать четыре часа назад, это понимала. Поразительно. Ей еще многому предстоит научиться, но это совсем не пугало.
— Меррим, — простонал он, опрокидывая ее на спину, задирая подол платья, гладя внутреннюю сторону бедер, наслаждаясь прикосновениями к бархатистой коже.
Он закрыл глаза. Откинул голову. Пальцы поднимались все выше, коснулись крохотной горошинки, и он едва не пролил семя от сладостного ощущения. Господь и все присные его, он сейчас лопнет!
У него едва хватало воли не наброситься на нее и не овладеть силой. Меррим лежала, доверчиво улыбаясь ему. Он продолжал ласкать ее, и очень скоро она заметалась, изнемогая под жаром певшей в жилах крови. Вожделение охватило ее не менее властно, чем Бишопа. Как все странно…
Она инстинктивно подняла бедра и произнесла его имя. Он сжал упругие ягодицы и глубоко вошел в нее.
Она едва не вскрикнула от творившегося с ней чуда. Он снова в ней!
Она как будто обезумела. Наслаждалась каждым мгновением и хотела большего. Обвила его ногами и дернула на себя.
Он вонзался… глубже… глубже… и, немного овладев собой, улыбнулся:
— Ни один мужчина не в силах представить такого. Еще секунду, Меррим. Дай мне еще секунду…
Он тихо охнул, откинул голову и закричал. Крик эхом разнесся по пещере.
Где-то, словно глубоко в ней, зародилась мелодия. И хотя она понимала, что пение идет откуда-то извне, все же чувствовала его, и это ее будоражило… и она ощутила невероятное желание приподняться и укусить его за подбородок. Она стала целовать его, охваченная такой же сильной потребностью, и тут же вскочила, застав его врасплох. Бишоп упал на спину.
— Нет, не двигайся! — яростно велела она, распластав пальцы по его груди.
И долго смотрела на него, желая, желая… вбирая его в себя.
Его плоть вновь отвердела и наполнила ее… а может, он и не покидал ее даже на секунду.
Меррим схватила его руку, положила себе на грудь, ощутила ласку его пальцев, и теперь настала ее очередь кричать. Он вторил ей, и их голоса раздавались в неподвижном воздухе.
Странная мелодия постепенно затихла, остался только звук ее дыхания. Она лежала на нем, продолжая слушать эхо голосов… а может, это были вовсе не голоса, а стук ее поющего сердца. Но какая разница?
Под спиной Бишопа дрогнула и сместилась земля. Потом еще раз и еще. Он крепко прижал Меррим к себе.
Во имя всех кривых зубов святых, неужели земля сейчас разлетится в осколки?
Но дрожь и тряска неожиданно показались чем-то незначительным, вовсе их не касающимся, хотя продолжались по-прежнему.
Тихая мелодия, которую он слышал, — это Меррим, забывшись в своем наслаждении, все напевала, — стихла. Все замерло. Меррим положила голову ему на плечо, и сердца их бились в унисон. Он вдыхал ее запах.
Когда наконец дыхание и способность мыслить вернулась к ней, Меррим прошептала:
— О, Бишоп, такое даже представить себе невозможно, правда?
— Д-да, — с трудом выдавил он, хотя это не имело особого значения.
Она была права. И еще может говорить! Поразительно! Ему и дышать трудно: воздух словно разбух и не помещался в груди.
Он провел ладонями по ее спине. Жаль, что не успел сорвать с нее платье!
Ему отчаянно хотелось ощутить ее нагую плоть, полные груди, приникнуть к ним губами.
Он сам не помнил, как умудрился раздеть ее. И они снова слились в одно, как тому суждено было случиться.
— Спи, Меррим, — прошептал он много позже. — Спи…
— Песня… — вспомнила она. — Песня.
Да, мелодия, которую она напевала, еще жила в его ушах.
— Очень красивая, — утешил он, поцеловал ее волосы, закрыл глаза и заснул. Дыхание постепенно становилось ровнее.
Другое время
— Тебе понравилось, Брешия? — рассмеялся принц. — Это мое вожделение сотрясло крепость под твоими иссохшими ногами.
— Немедленно прекрати, безумец ты этакий. Веди себя прилично! Нам нужно найти этот сундучок.
— А знаешь, — заявил он, когда буйная дрожь снова улеглась, — я хочу тебя, несмотря на то что в глазах щиплет от такого уродства.
— А ты? Да мне придется накинуть мешок тебе на голову, прежде чем заставить себя поцеловать эти сморщенные губы!
97 
