106 
— В том-то все и дело. Если бы мы его просто прогнали — другой разговор. Они ведь тоже понимают, что за него будут мстить. Вон, послушай, как тебя родичи хвалят!
Из избы как раз долетел громкий возглас знахарки:
— А прогнали бы ентого Ильмо еще пять лет назад, как я советовала, — и ничего бы не было!
— Да о чем вы, родичи! — не выдержал Ильмо, возвращаясь в избу. — Постыдились бы! Я же вас от упыря избавил!
— Ты себя избавил, — язвительно сказала Локка. — От того, кого сам же на себя и на нас накликал. Что теперь — всему роду за тебя отвечать?
— А тебе лишь бы от меня отделаться. Ты знаешь, — обратился он к Вяйно, — что она меня сжечь хотела, под предлогом того, что я и есть тун? Или, — повернулся он к Локке, — не смогла сослепу разобрать, кто перед тобой стоит?
Среди старейшин послышались сдержанные смешки.
— Что пристрелил упыря — молодец, — сказал один из них. — Но твое удальство может нам всем аукнуться.
— Предсказание-то сбылось! — не унималась Локка. — Беды навлек? Навлек. Войну к нам привел?
— Хватит, — оборвал ее Антеро, хлопнув ладонью по столу. — Мы не виноватых здесь ищем, а решаем, что делать дальше. Вяйнемейнен объяснил нам, кого подстрелил Ильмо, — не простого похъёльца, а похъёльского княжича. А за княжича виру нам не потянуть — даже если согласятся взять…
— Какая вира? Он сам виноват, — возразил Ильмо. — Он явился в наши земли, сам первый напал…
— Вот ты и скажешь это похъёльцам, когда они всей стаей прилетят мстить.
Старейшины снова зашумели.
— Может, закопать его потихоньку?
— Боюсь, что уже поздно, — негромко сказал Вяйно. — Даже если бы мы сожгли туна сразу, Лоухи отыскала бы его колдовством. Она ведь знала, куда он направляется.
Все умолкли. Кто-то задумчиво предложил:
— Может, выдать им убийцу?
Ильмо побледнел от такой черной неблагодарности.
— Не поможет, — подал голос Йокахайнен. — Этого мало. Поверьте, уж я-то знаю.
Старейшины согласно закивали головами. Похъёльцы — это вам не соседский род, с которым всегда можно договориться. Они чужаки, хищная нечисть. Если уж появились в землях карьяла, значит, по-хорошему не уйдут.
— А что этот тун вообще здесь делал? — вслух подумал Антеро.
— Да? — подхватили все.
— Он меня искал, чтобы убить! — сказал Ильмо, поскольку Вяйнемейнен родичам явно ничего объяснять не собирался.
— Почему же именно тебя? — сказала Локка. — А пропавшие девки? Может, похъёльцы задумали весь род погубить — как тот, что у озера Олений Мох! За один день. Всех. И никаких следов, одни трупы.
Старейшины беспокойно зашевелились. Антеро, кашлянув, произнес:
— Вяйно, соседушка, на тебя вся надежда. Ты больше нас знаешь о Похъёле. Что нам делать, как поступить?
В избе прекратились разговоры, и все взгляды обратились на Вяйно. Он едва заметно улыбнулся, словно ждал этого момента.
— Я думаю, — веско произнес он, — надо спросить совета у вашего пращура.
Ответом ему была удивленная тишина. Ильмо и Ахти переглянулись. Что это задумал Вяйно? А тот объяснил:
— Поднимемся на холм, где стоит идол Калева, призовем вашего предка и зададим вопрос.
— Эк у тебя все просто — «взойдем и спросим», — отозвалась Локка. — Может, к тебе предки и заходят на огонек, поболтать о том о сем, а у нас в Калева все иначе. Вызвать предка — сложный и долгий обряд, да еще неизвестно, отзовется ли. Мне надо приготовиться…
— Ничего, старушка, — успокоил ее Вяйно. — Я сам спрошу предка. Мне он быстро ответит.
Локка неприязненно покосилась на него.
— Ты, Вяйно, хоть и умудренный чародей, и мы все перед тобой малые дети, — но ведь ты не из рода Калева. Почему же наш пращур вдруг с тобой заговорит?
— Да ты просто завидуешь! — не удержался Ильмо. — А сама прикормила молоком гадюку на болоте, опоила ее пивом и вырезала мешочек с ядом, а для чего — вот вопрос!
— Ой, смотри, рыжий, — прокляну…
— Все замолчали! — рявкнул Антеро. — Не видите, я думаю!
Предложение Вяйно понравилось старосте. Чародей не просто давал совет, а косвенно предлагал разделить ответственность.
— Что скажешь, старче? Точно справишься?
— Чтобы вы не сомневались, — посмеиваясь, сказал Вяйно, — я вызову предка в зримом облике, и он сам изъявит роду Калева свою волю!
Известие мгновенно распространилось по деревне. Вскоре весь род Калева собрался на высоком берегу Звонкой, кольцом окружив холм с идолом и священным камнем. Почти у всех в руках горели факелы, на берегу было светло как днем. Вяйно поднялся на холм и теперь стоял там один, рядом с идолом. Ильмо смотрел на них обоих и поражался, как никто из родичей до сих пор не понял, кем им приходится Вяйно на самом деле. «Теперь понятно, почему предка вырезали с закрытым лицом!» — думал он. Неужели Вяйно собирается признаться, кто он такой? А если ему не поверят? Народец в Калева темный, вредный и недоверчивый…
106 
