92 
— Твой хозяин, — проворчал Вяйно, — недавно едва смог прикончить туна, принявшего облик ребенка. На явного подменыша рука не поднялась! Ну и куда ему в колдуны?
В Заельники Вяйно решил отправиться следующим утром. Йокахайнен напросился с ним, говоря, что он хорошо изучил все привычки туна, да и помощь старому колдуну не помешает.
— Надо идти прямо сейчас! — настаивал он. — Рауни выжидать не будет, ему что день, что ночь — все едино!
— Утро вечера мудренее, — возразил Вяйно. — Я не похъёлец — по ночам воевать. Да и замучился я по твоей милости. Ты тоже едва сидя не засыпаешь. Много мы, такие квелые, навоюем?
Вскоре легли спать. Вяйно задул лучину, и изба погрузилась во тьму.
Спустя долгое время в запечном углу раздался осторожный шорох. Утомленные битвой чародеи крепко спали. Едва слышно прошлепали по полу босые пятки. Тихо скрипнула дверь, и на крыльцо выскользнул Калли. Он спустился с крыльца, отошел к воротам и разжал кулак. В ночной темноте запахло дурманом. Калли выбрал один из украденных шариков, не жуя, проглотил и опустился на траву, прислонившись спиной к воротному столбу.
— Рауни, или как там тебя! — позвал он. — Лети сюда, есть разговор!
Вскоре его глаза закрылись, кудлатая голова поникла — Калли уснул.
Калли снилось, что он сидит у ворот, глядя на уходящую в лес тропу, а по этой тропе к нему идет тун.
Подошел, пристально посмотрел на него, словно не узнавая.
— А, мальчишка— раб. Как ты ухитрился позвать меня?
— Ты где? — с любопытством спросил Калли, озираясь. Мир во сне казался тонким и прозрачным. Вроде бы тун стоял перед воротами усадьбы Вяйно, но в то же время позади него маячила изба, увенчанная расколотым медвежьим черепом. А если отвести от Рауни глаза, все и вовсе расплывалось.
— Я здесь!
— В самом деле здесь или просто мне снишься?
— Для чародея между сном и явью нет особой разницы, — раздраженно сказал тун. — Зачем ты меня звал?
— А почему у тебя за спиной дом Тииры?
— Какая тебе разница! Говори быстрее, что надо? Калли не спешил, наслаждаясь нетерпением туна.
— Я подумал, тебе будет любопытно. Вяйнемейнен узнал, кто ты и где ты. Завтра утром он собирается тебя убить. Что-то я не уверен, что ты с ним справишься!
Рауни нахмурился.
— Вяйнемейнен?
— А с ним еще Йокахайнен, — мстительно прибавил Калли. — Он сам попросился к нему в ученики.
— Ах, проклятый предатель саами! Я-то думал, колдун убил его. Значит, он перекинулся на его сторону… Плохо. Только его чар мне и не хватало… Далеко они?
— Неважно. Если Вяйно тебя нашел, он уж до тебя доберется, где бы ты ни прятался. Ему сам Тапио помогает.
— А пораньше не мог предупредить?!
— Я тебе холоп, что ли? Выкладывай, что ты там хотел мне рассказать о моих предках, пока тебя еще не убили.
— Ты меня раньше времени не хорони! — неожиданно оскалился тун. — Пусть приходят, я от человечьих колдунов бегать не стану! Еще посмотрим, кто кого!
— А имя все же скажи. Мало ли как дело обернется… Тун задумался.
— Допустим, я скажу. Что ты будешь делать дальше? Калли сжал кулак и ударил себя в грудь.
— Я поклялся сделать со всеми родственниками моего врага то же, что он сделал с моей семьей. Смерть за смерть!
Рауни зубасто улыбнулся. Калли заметил, что в прошлый раз, когда похъёлец навестил его у каменного круга на Браге, тот выглядел как-то иначе. Теперь он гораздо меньше напоминал человека и гораздо больше — уродливую хищную птицу.
— Что ж, я открою тебе тайну. Знаешь ли ты историю Резни Унтамо? О братьях-близнецах, не поделивших наследство? Именно эта вражда погубила твою семью.
— Я уже догадался. Как звали моего отца?
— Ты младший сын Калерво, брата Унтамо. Других родственников можешь не искать — в той распре все семейство Калерво было уничтожено. Остался только грудной младенец, убить которого Унтамо посчитал чрезмерным злодейством. До пяти лет его воспитывала холопка, потом ребенка продали с глаз долой. Это и был ты.
— Где мне найти этого Унтамо?!
— В Манале. Боги уже покарали род Унтамо, он иссяк. Сам Унтамо давно умер. Из его детей осталась только дочь Марьятта. Отец отдал ее в жены своему верному соратнику, Антеро из рода Калева.
На небе золотился рассвет. Вдалеке над озером раздавались крики чаек, на траву легла жемчужная роса. Калли так и сидел у ворот. Он чувствовал холод — смертельный холод, выстудивший не только тело, но и душу. Глядел перед собой, но видел только тьму.
92 
