42 
Брэнди поднялась на ноги и пнула камушек ногой.
«Должно быть, я совершеннейшая дура, но хочу только его и никого больше».
И она стала смотреть на море.
Теперь Брэнди страстно желала, чтобы сны стали явью, и ей наплевать на то, что она говорила Перси. В конце концов, она ведь всегда мечтала.
Леди Аделла, тяжело опираясь на палку, шла за Фрейзером в домик Клода и Бертрана.
— Не вставай, Клод, — мрачно сказала она, входя в маленький кабинет.
Фрейзер помог ей сесть, а затем предложил один из свежевыпеченных тостов.
— Клубничный джем, леди?
— Нет, Фрейзер, я люблю их есть просто так, с маслом.
Она посмотрела на слугу горящими глазами.
— Почему эта старая шлюха Мораг не захотела жить с тобой? Клод, у тебя лучший слуга во всей округе, давай поменяемся, я тебе Мораг, а ты мне — Фрейзера.
Клод закашлялся, показав зубы с кусочками тоста на них.
— Фрейзер останется здесь, леди. Кроме того, если вы заставите его быть с Мораг, он уедет в Эдинбург. Правильно я говорю, Фрейзер?
Слуга поплотнее сомкнул губы, чтобы не отвечать. Леди Аделла ткнула его палкой в ногу.
— У тебя ведь давно не было бабы, не так ли, Фрейзер? А Мораг с каждым днем все больше и больше чешется, потому что нет мужчины, который смог бы заставить ее помыться.
Ноздри Фрейзера стали раздуваться.
— Если вы позволите, леди, Мораг нужен не мужчина. Ей необходимо каждый день мыть голову с большим куском мыла.
Леди Аделла чихнула на свой тост, и Фрейзер вежливо протянул ей другой.
— Мне нравятся мужчины, которые открыто высказывают свое мнение, Фрейзер. А теперь ты можешь быть свободен, а мне еще предстоит долгий и нудный разговор с твоим хозяином.
После того как Фрейзер вышел из комнаты, леди Аделла повернулась к Клоду и смахнула крошки с губ.
— Итак, племянничек, теперь мы можем говорить свободно. Посвяти-ка меня в те события, которые должны произойти завтра.
Клод сел прямо, на секунду забыв о подагре, и глаза его заблестели.
— Ты знаешь, пришло время карать. Надеюсь, Макферсон сделает все быстро. У тебя и твоего сына будет право на Пендерлиг. А что тебе это даст, черт его знает.
Клод злобно сказал:
— Ты доставишь мне немало хлопот, узаконив Перси прежде, чем я получу наследство. И еще есть английский герцог, с ним-то ты что собираешься делать, позволь спросить?
Леди Аделла дернула бровью.
— Что я собираюсь делать? Я отравлю его, так же как это сделали с Боргиасом. Ты ведь знаешь, что для меня не было ничего невозможного, даже когда Ангус был жив. После его смерти я могу еще больше, но не стоит торопиться. Герцог собирается вложить сюда деньги, так зачем останавливать его раньше времени. Поживем — увидим. Ты, Бертран и Перси, посмотрим, как вы будете грызть друг другу глотки, течет ли в ваших жилах кровь старинного шотландского рода.
В горле у Клода что-то булькнуло.
— Вы связываете мне руки, леди. И я так понимаю, что дальше кончика своего носа ты не способна видеть. Как только герцог станет законным владельцем имущества, никого из нас тут и близко не будет. Англичане станут хозяевами Пендерлига, и мы потеряем его. Наверное, ты представляешь себе, каково было мое состояние, когда Берти пел дифирамбы этому герцогу. Почему ты так поступаешь с нами, ведь мы законные наследники. Надо сказать, что теперь ты под пятой герцога, впрочем, так же как и я, так что умерь свой пыл.
Леди Аделла наклонилась вперед и мягко сказала:
— Да, ты прав, Клод. Но помни, что у герцога нет прямого права на наследство. Сейчас он просто наш английский родственник. Ты же понимаешь, что в случае разбирательства вряд ли суд будет на стороне какого-то англичанина, который мало какое отношение имеет к семье Робертсонов.
Она подняла руку, предупреждая возражения Клода.
— Ладно, мальчик мой: я сделаю все, что смогу для тебя, Бертрана, и для Перси тоже, разумеется. Дальше все будет зависеть от вас. И ни слова больше на эту тему.
— Я просто хочу получить то, что принадлежит мне по закону, — воскликнул в гневе Клод, — а ты мне даешь седло без лошади.
Подлый огонек зажегся в его глазах.
— А что, если я поведаю миру о причине, по которой был лишен наследства мой отец? А что, если вы, леди…
Леди Аделла громко, каркающе рассмеялась.
— Дуглас не был таким идиотом, как ты. Я скажу, что все это вранье, и отправлю тебя в Высокогорье. Твой отец держал язык за зубами до смертного одра. Он совершил всего одну ошибку, рассказав все тебе. Если бы у тебя были мозги, ты бы не сказал Бертрану. Он сейчас словно бы потерял хребет и попал под пяту герцога.
42 
