14 
— Я уверен, что тут нет вашей вины, — ответил Кардинал. Он не понимал, что он здесь делает. Он что, пришел для того, чтобы слушать рассказ этого лохматого англичанина о статистике и вероятностях? Все-таки это же я видел ее каждый день, подумал он. Это я не обращал внимания. Был слишком глуп, эгоистичен, слеп.
— У вас возникло искушение обвинить самого себя, верно? — спросил Белл, снова прочитав его мысли.
— В моем случае это означает просто придерживаться фактов, — заметил Кардинал, уловив горечь в собственном голосе.
— Но со мной происходит то же самое, — признался врач. — В этом — дополнительный ущерб, причиняемый суицидом. Все, кто был близок с человеком, покончившим с собой, начинают чувствовать, что они слишком мало делали, что они были недостаточно чутки, что им следовало бы вмешаться. Но это вовсе не значит, что такие чувства адекватно отражают реальное положение вещей.
Доктор сказал еще что-то, но Кардинал, похоже, пропустил все это мимо ушей. Его сознание было словно выгоревшее дотла здание. Словно пустая ракушка. Как он вообще мог сейчас хоть как-то представить себе, что происходит вокруг него?
Когда он уходил, Белл сказал:
— Кэтрин повезло, что вы были ее мужем. И она это знала.
От этих слов доктора он чуть было снова не потерял самообладание. Кое-как он пробрался через приемную и вышел под золотой осенний свет.
5
Похоронный зал Десмонда располагается на углу Самнер-стрит и Эрл-стрит, точно по центру, а значит, почти каждый въезжающий в город и выезжающий из города непременно должен его миновать: таким образом, строение служит для жителей Алгонкин-Бей своего рода повседневным «memento mori». [8] Это не такое уж красивое здание — в общем-то не более чем бетонный параллелепипед, выкрашенный в кремовый цвет для смягчения его жестких углов и подсветления мрачных мыслей, которые он навевает. Когда отец Кардинала проезжал мимо, он всегда махал рукой и выкрикивал: «Пока вы меня еще не заполучили, мистер Десмонд! Пока вы меня не заполучили!»
Но конечно же в конце концов мистер Десмонд все-таки заполучил Стэна Кардинала, как перед этим он заполучил мать Джона Кардинала и как он рано или поздно получит всех обитателей Алгонкин-Бей. По крайней мере, католиков. К востоку отсюда, через несколько кварталов имелся другой похоронный зал, туда отправлялись протестанты; и было еще одно, сравнительно недавно выстроенное заведение, которое, похоже, вело весьма оживленный бизнес, занимаясь недавно преставившимися мусульманами, иудеями и «прочими».
Собственно, мистер Десмонд был не одним человеком, а многоликой сущностью, чьи печальные, но необходимые обязанности рьяно выполняли многочисленные сыновья, дочери, зятья и невестки Десмонда.
Когда Кардинал вместе с Келли вошел в вестибюль похоронного зала, эмоции тучами сгустились у него в груди. Ноги задрожали в коленях. Дэвид Десмонд, аккуратный молодой человек, воплощение педантичности, обменялся с ними рукопожатиями. На нем был элегантный серый костюм, из нагрудного кармана которого выглядывал идеальный треугольник безукоризненно накрахмаленного носового платка. Его поблескивающие черные ботинки-броуги скорее подошли бы человеку постарше.
— У вас сорок три минуты до того, как начнут прибывать люди, — сообщил он. — Хотите войти сейчас?
Кардинал кивнул.
— Хорошо. Вам в Розовый зал, вот туда, через вторую пару дубовых дверей — направо, пройдете мимо высокого комода со стоячими часами. — Указания звучали так, словно они описывали путешествие длиной в несколько миль, а не тридцать футов пути по ковру пастельных тонов. — Пожалуйста, сразу входите, — добавил он. — Если что-то понадобится, я буду здесь.
Кардинал уже бывал в этом помещении и знал, чего ожидать: стены успокаивающего пыльно-розового цвета, подходящие друг к другу диваны и кресла, изящные приставные столики с матовыми лампами, благодаря которым все здесь было окутано рассеянным, благосклонным светом. Но когда он переступил через порог, то замер. Из груди его вырвался странный всхлип.
— Что такое? — спросила у него за спиной Келли. — Что-то не так?
— Я просил закрытый гроб, — удалось произнести Кардиналу. — Не думал, что еще ее увижу.
— Ну да. Я тоже.
Они вошли внутрь и стояли не двигаясь. Комната растянулась в розовый туннель, в конце которого Кэтрин лежала в ожидании, невозможно прекрасная.
14 
