очень нудно 
40 
— Я рад, — заметил Хок галантно, — что судьба предоставила тебе шанс заранее оценить будущего мужа. Надеюсь, мне такой шанс выпадет хотя бы после свадьбы.
Она тотчас утратила едва обретенную непринужденность.
— А вот и чай, милорд.
— Самое время, Граньон. Можешь идти. Иди, иди, я заставлю ее выпить все это. Если понадобишься, я позову.
Граньон помедлил, глядя на хозяйку, съежившуюся в центре громадной кровати. Как же ей не везет, подумал он, качая головой. Но, вглядевшись более пристально, увидел — впервые по-настоящему увидел лежащую на постели девушку. Она по-прежнему была очень бледна, но без очков уже не выглядела уродиной. По правде сказать, ее даже можно было назвать симпатичной. Ее волосы сбились, а на лбу взмокли, но коса была шириной в мужское запястье и густо отливала медью. Неужели хозяин не замечает этого?
Хок осторожно приподнял Фрэнсис и поднес к ее бледным губам объемистую чашку, полную доверху. Она попыталась отстраниться.
— Он не горячий. Ну же, пей!
Слишком слабая, чтобы спорить, Фрэнсис покорно опустошила чашку. Хок ненадолго отпустил ее, чтобы налить еще чаю.
— Почему вы не уходите? — жалобно спросила Фрэнсис, стыдясь того, что он видел ее в таком неприглядном состоянии.
— Мне некуда идти. Сегодня у нас одна спальня на двоих. А теперь еще чашечку…
— Я больше не могу!..
Хок пропустил ее лепет мимо ушей. Ей пришлось выпить еще две полные чашки несладкого, очень крепкого чаю. Последние глотки, казалось, наполнили ее до самого горла.
— Вот и умница.
Как раз в этот момент Фрэнсис с ужасом поняла, что должна немедленно опорожнить мочевой пузырь. Если бы можно было выбирать, она предпочла бы новый приступ рвоты, но проклятый чай прошел прямо насквозь.
— Милорд, — взмолилась она, — я прошу вас оставить меня на несколько минут!
— Прекрати называть меня «милорд», Фрэнсис! И потом, за кого ты меня принимаешь? Я не настолько жесток, чтобы бросить тебя одну в таком состоянии.
— Мне придется еще раз воспользоваться ночным горшком, — призналась она, отбросив условности.
— Опять? Впрочем, Граньон уже вымыл его. Давай я тебе помогу.
— Милорд… Филип… Хок, умоляю вас! Уходите, ради Бога!
— Да что с тобой такое, Фрэнсис? — спросил он, начиная раздражаться. — Неужели ты думаешь, что я никогда не видел человека, которого выворачивает наизнанку?
— Но горшок нужен мне совсем для другого! — крикнула Фрэнсис в полном отчаянии.
Хок расхохотался:
— Что же ты сразу не сказала? Может быть, все-таки помочь?
— Да уйдете вы или нет!
— Даю тебе пять минут. Мне бы не хотелось найти тебя в обмороке на полу.
С этими словами Хок вышел из спальни, плотно закрыв за собой дверь.
— Что же вы оставили ее светлость одну, милорд?
— Как, ты еще не в постели, Граньон? Впрочем, было бы странно, если бы ты спокойно спал… Похоже, я совершенно выбит из колеи. Я оставил ее одну, потому что ей снова нужен ночной горшок.
— Как же так, милорд… мало ли что… я пойду помочь ее светлости… — Добрейший Граньон решительно направился к двери.
— Это не очень хорошая идея, Граньон. Ты все не правильно понял — как, впрочем, и я. Сам подумай, что было бы с тобой после того, как ты выпил столько чаю?
— О! — сказал камердинер и залился краской, к немалому удивлению Хока.
— Как ты думаешь, стоит вызвать ей врача? Если, конечно, здесь есть врач, которого можно вызвать к леди.
— Да нет, все обойдется. Если чай остался в желудке, то самое худшее уже позади.
— Остался в желудке? По-моему, как раз в этот момент чай покидает тело моей жены.
— Милорд!
— Ладно, ладно, — отмахнулся Хок, рассеянно взъерошив волосы. — Это были, пожалуй, самые странные два дня в моей жизни. Хм… я был уверен, что она придумала головную боль, чтобы избежать… чтобы не позволить мне…
— Я понял, милорд, я понял! — поспешно перебил сконфуженный камердинер.
— Ну вот, пять минут и прошло. Иди спать, Граньон. Я тоже лягу… черт возьми, для всего в жизни существует первый раз. Например, я сегодня впервые буду находиться в постели с женщиной, не занимаясь с ней любовью.
— Милорд! — вскричал Граньон, шокированный до последней степени.
Хок шлепнул себя ладонью по лбу и вошел в спальню, спрашивая себя, кто сегодня тянет его за язык. Но он чувствовал себя до такой степени не в своей тарелке, что просто обязан был с кем-то поделиться! Он впервые видел сегодня, как леди — настоящую леди! — вырвало, как простолюдинку, и после этого ему приходилось лечь с ней в одну постель!
40 
