Последние отзывы

  51  

— Бог мой, сколько чуши я мелю, — сказал он задумчиво. — А кофе тут есть?

Вода как раз начала закипать, когда Анн-Бритт посигналила с улицы.

— Она ездит как сумасшедшая, — проворчал отец. — У нее двое детей. А что будет, если она разобьется? Кинь ей ключи.

Анн-Бритт ловко поймала связку ключей и через минуту была уже в квартире. Линде по-прежнему казалось, что Анн-Бритт смотрит на нее с неприязнью. На чулке дыра, заметила Линда, но накрашена, как на бал. Когда она успевает? Может быть, она спит в макияже?

— Выпьете кофе?

— С удовольствием, спасибо,

Линда думала, что отец расскажет все сам. Но не успела она принести из кухни кофе, он кивнул ей:

— Лучше слушать первоисточник. Рассказывай все в деталях, Анн-Бритт умеет слушать.

Линда начала рассказывать — все, что она помнила и видела, стараясь соблюдать хронологический порядок. Она показала страницу дневника с именем Биргитты Медберг. Отец в первый раз вмешался в ее рассказ, когда речь зашла о синей бабочке. Он заговорил, редактируя ее рассказ так, что он становился похож на первую фазу расследования преступления. Он даже, несмотря на усталость, встал с дивана и многозначительно постучал по пустому месту на стене.

— Значит, так, — сказал он. — Два момента… нет, три. Прежде всего — имя Биргитты Медберг в дневнике Анны. Значит, существует их переписка, по крайней мере одно письмо. Но письмо это отсутствует. Второе — у обеих что-то такое с бабочками. И наконец, последнее — обе исчезли.

В комнате стало тихо. Внизу какой-то пьяный орал то ли по-польски, то ли по-русски.

— Все это очень странно, — сказала Анн-Бритт Хёглунд. — Кто лучше всех знает Анну?

— Не знаю.

— У нее парень есть?

— Сейчас — нет.

— Но был?

— У всех были… Я думаю, лучше всех ее знает мать.

Анн-Бритт Хёглунд зевнула и запустила руку в прическу.

— Что означает вся эта история с пропавшим отцом, что ей привиделся? Почему он исчез? Натворил что-нибудь?

— Мать считает, что он просто сбежал.

— Сбежал от кого? Или от чего?

— От ответственности.

— А теперь возвратился? Он возвратился, и она исчезла? И к тому же убита Биргитта Медберг?

— Нет, — прервал ее Курт Валландер. — Не убита. Это слово не отражает то, что произошло. Как на бойне. Отрубленные руки, сложенные для молитвы, отрезанная голова, тело исчезло… Маленькая хижина, смертельно опасная избушка на курьих ножках в овраге посреди непроходимых дебрей Раннесхольма. Мартинссон поговорил с семейством Тадеман, и с мужем, и с женой. Мартинссон утверждает, что муж был изрядно под мухой и спал. Говорить с ним было бессмысленно. Анита Тадеман — мы с Линдой видели ее в лесу — наоборот, дала очень толковые показания. Никого из посторонних вблизи замка и в прилегающем лесу она не видела, ничего не знала ни о какой избушке. Она позвонила и разбудила егеря — он часто бродит по лесу. Тот никогда не видел не только хижины, но и самого оврага, что уж и вовсе удивительно. В общем, кто бы там ни был, в этой избушке, прятаться он умеет. Причем под самым носом. Думаю, что это последнее соображение важно. Невидим, но рядом.

— Рядом с чем?

— Не знаю. С чем-то.

— Начнем с матери, — сказала Анн-Бритт. — Разбудим сейчас?

— Отложим до утра, — после некоторых сомнений решил Курт Валландер. — На сегодня нам хватит леса.

Линда почувствовала, как у нее от злости разгорелись щеки.

— А если с Анной что-нибудь случится, пока мы выжидаем?

— А если мать с испугу все перепутает, когда мы нагрянем к ней среди ночи?

Он поднялся:

— Решено. А сейчас иди домой спать. А назавтра поедем к матери — ты тоже.

Они надели сапоги и ушли, предоставив Линду себе самой. Она некоторое время рассеянно наблюдала в окно, как они садятся в машину и уезжают. Ветер снова усилился — он так и дул порывами, то с востока, то с юга. Она вымыла посуду и подумала, что надо выспаться. Но спать она не могла. Анны по-прежнему нет. Ложь Генриетты, имя Биргитты Медберг в дневнике. Она снова решила осмотреть квартиру. Должно же где-то быть это письмо от Биргитты, почему она не может его найти?

Она начала поиски. На этот раз она взялась за дело основательно — открепила задники у картин, начала отодвигать книжные полки. Вдруг раздался звонок в дверь. Был уже второй час ночи — кто бы это мог быть? Она открыла дверь. На пороге стоял человек в очках с толстенными стеклами, в коричневом махровом халате и рваных розовых тапочках.

  51