74 
— Кто ты такая? — строго спросила та и выпрямилась.
— Меня зовут Линда. Я хотела бы задать несколько вопросов.
Сара подошла к ней, держа в поднятой руке садовую лопату. Линда подумала, что существуют люди, похожие на специально обученных сторожевых собак — ненавидят всех.
— С чего это ты будешь задавать мне вопросы?
— Я ищу пропавшую подругу.
Сара Эден смотрела на нее с недоверием:
— По-моему, такими вещами занимается полиция.
— Я и есть полиция.
— Тогда покажи удостоверение. Это мое право — проверить. Меня старший брат научил, он много лет был ректором училища в Стокгольме. Всю жизнь сражался со своими сволочными коллегами и еще более сволочными учениками. Но ничего — дожил до ста одного года.
— У меня пока нет удостоверения. Я аспирант, начну работать через неделю.
— Ладно. Думаю, что о таких вещах не врут. А ты сильная?
— Ничего.
Сара Эден показала на тачку, доверху нагруженную сорняками.
— За домом компостная куча. Сегодня у меня почему-то спина разболелась. Обычно не болит — должно быть, спала неудобно.
Линда взялась за тачку — та была очень тяжелой, но ей удалось, предварительно раскачав, сдвинуть ее с места, отвезти за дом и вывалить содержимое в компостную кучу. Сара Эден заметно подобрела. Тут же, за домом, на маленькой террасе стояли старинные стулья, какие раньше ставили в уличных кафе, и стол.
— Хочешь кофе? — спросила хозяйка.
— С удовольствием.
— Тогда тебе придется дойти до кофейного автомата в мебельном магазине — это недалеко, на дороге в Истад. Я кофе не пью. И чай не пью. Могу предложить минеральную воду.
— Спасибо, не надо.
Они сели. Легко было представить, что Сара Эден всю жизнь проработала учительницей. На Линду она тоже смотрела как на назойливого ученика.
— Ну что ж, рассказывай.
Линда рассказала все как было — как поиски Анны Вестин привели ее в дом за церковью, стараясь только не подавать виду, что боится, как бы не случилось что-то серьезное.
— Мы должны были встретиться, — закончила она. — Но что-то не склеилось.
Сара Эден выслушала историю с заметным недоумением.
— И чем же я могу тебе помочь?
— Я пытаюсь разузнать, кто же на самом деле владелец этого дома.
— Раньше всегда было известно, у кого документы на недвижимость. А теперь, в этом сумасшедшем мире, уже не знаешь, кто продает дома, кто их покупает… В один прекрасный день обнаруживаешь, что твой ближайший сосед — преступник в розыске.
— Я думала… Здесь так мало народу, все друг друга знают…
— Я слышала, что в последнее время там что-то происходит, в этом доме, — какие-то люди приходят и уходят… Но они никого пока что не беспокоили. Если я правильно понимаю, последний владелец дома состоял в каком-то обществе борьбы за здоровый образ жизни. Я-то забочусь о своем здоровье и вовсе не собираюсь давать моему братцу повод ухмыляться там, на небесах, что не дожила до его лет… в общем, я очень слежу за тем, что я ем, что пью и что делаю. И я не настолько консервативна, чтобы отвергать все новейшие теории здорового образа жизни. Я туда один раз заходила. Какая-то чрезвычайно милая дама — она, правда, говорила только по-английски — дала мне листок с информацией. Забыла, как называется их движение или общество. В общем, они считают, что медитация высвобождает естественные соки организма, положительно воздействующие на здоровье.
— И больше вы туда не ходили?
— Мне вся эта история показалась чересчур туманной.
— А листок этот жив?
Сара Эден кивнула в сторону компостной кучи:
— Вряд ли. Не только люди становятся перегноем, бумаги тоже умирают.
Линда пыталась придумать еще какой-нибудь вопрос, но ситуация начинала выглядеть все более дурацкой. Она поднялась:
— Есть еще вопросы?
— Нет.
Они пошли к калитке.
— Я боюсь осени, — вдруг сказала Сара Эден. — Отовсюду ползут туманы, все время дождь, вороны каркают… Только и спасаюсь, что думаю о весенних цветах. Я их сажаю уже сейчас.
Линда открыла калитку и вышла.
— Подожди, я кое-что еще вспомнила, — сказала Сара Эден.
Они стояли по разные стороны забора.
— Норвежец, — продолжала она. — Я иногда захожу к Руне поругаться, что он поднимает такой грохот по воскресеньям. Он, по-моему, меня побаивается. Он из тех, кто проносит ужас перед учителем через всю жизнь. Во всяком случае, грохот сразу прекращается. Как-то раз он говорил, что только что у него заправлялся какой-то норвежец. Расплатился тысячной бумажкой. Руне к таким ассигнациям не привык. Он что-то сказал насчет того, что именно этот норвежец и купил дом.
74 
