очень нудно 
125 
— Милорд?
— Это платье тебе к лицу, миледи, — сказал он не слишком приветливо.
Она старалась не выдать своих чувств и ответила только:
— Благодарю, милорд.
— С платьем ты будешь носить ожерелье.
Грэлэм не мог не заметить, как по телу жены, прошла дрожь отвращения.
Леди Кассия потупила голову.
Рыцарь подошел к своему сундуку, вытащил и поднял ожерелье и глядел, как камни сверкают и переливаются в солнечном свете, вливавшемся в комнату через небольшие оконца.
— Подойди сюда.
Кассия медленно приблизилась; обернувшись, она приподняла волосы с шеи. И тотчас же ощутила тяжесть ожерелья на груди, почувствовала холодок массивного золотого плетения на обнаженной шее. Грэдэм застегнул его и отступил назад.
Его жена похожа на принцессу из варварской страны, подумал рыцарь. Он смотрел, как она поднимает руку и пальцы ее легонько касаются ожерелья. Его не особенно удивило, что она отвела руку, будто драгоценность обожгла ее пальцы.
— Так ты будешь одета для коронации, — сказал Грэлэм и вышел из комнаты.
В эту ночь муж овладел ею торопливо, но не грубо; ей показалось, что он выругался, почувствовав ее оцепеневшее тело под собой, и тоже замер.
Кассия продолжала лежать очень тихо, и он отстранился и лег рядом. Когда она попыталась встать, чтобы вымыться, муж обхватил ее за талию и заставил снова лечь.
— Нет, — сказал он, — тебе не удастся смыть со своего тела мое семя.
Его слова вызвали у нее шок; Кассия задрожала, но тотчас же напомнила себе, что Грэлэм видит в ней всего лишь подобие племенной кобылы. Она отпрянула, и он выпустил ее талию.
— Спи, жена, — сказал де Моретон. — Мы выезжаем завтра рано утром.
«Неужели нет способа достучаться до тебя?», — С этой мыслью Кассия заснула.
Они прибыли в Лондон через неделю, грязные, усталые, их лошади и телеги были заляпаны жидкой глиной. Большую часть пути Кассия проделала верхом, предпочитая верховую езду даже в дождь, убедив Грэлэма, что в повозке ей становится плохо.
Она не знала, чего ожидать, но вид огромного количества людей, населяющих столь небольшое пространство, изумил ее до чрезвычайности. Удивила ее и грязь. Всюду стоял смрад, распространявшийся от человеческих нечистот и гниющих остатков пищи. Шум был оглушительным — торговцы, зазывая покупателей, кричали что есть мочи.
— Все большие города похожи на этот, — сказал Грэлэм, заметив, что Кассия зажимает нос. — Там, где мы будем жить, не так уж плохо. Дом стоит на Темзе к северу от города.
— Это тот дом, что подарил тебе герцог Корнуоллский? — спросила Кассия.
— Да, он пожаловал его мне по случаю моего обручения с леди Джоанной, — ответил Грэлэм сухо.
Ее глаза потемнели.
— Герцог настоял, чтобы я оставил его себе, после того, как он познакомился с тобой и счел тебя достойной.
Шел мелкий дождь, похожий на густой туман. Он не прекращался ни на минуту, и земля превратилась в кашу. Ромашка поскользнулась; рука Грэлэма стремительно рванулась, ухватила поводья и удержала лошадь. Кассия открыла было рот поблагодарить его и услышала:
— Ты уже и так вся вымазалась. Я не хочу, чтобы к этому добавилась сломанная нога.
— Тогда тебе пришлось бы самому надеть это чертово ожерелье, — пробормотала она едва слышно.
— Вот, — Грэлэм показал налево, — Вестминстерское аббатство. Здесь будет коронация Эдуарда.
— Красиво. — У Кассии заблестели глаза.
— Да, король Генри истратил немало денег, чтобы перестроить его. Там он и погребен.
Они миновали Белую башню, где теперь находились Эдуард и Элинор.
— Не знаю, когда Эдуард вернулся в Лондон, но думаю, герцог Корнуоллский, прослышав о его возвращении, постарался привести в действие все пружины, чтобы ускорить коронацию.
Кассия, покачиваясь в седле, чувствовала себя такой усталой, что была не в силах воспринимать открывающиеся взору красоты. Наконец они добрались до крепости, окруженной высокими стенами. Надежно запертые на мощный засов ворота медленно отворились, и кавалькада въехала в грязный и мрачный двор. Перед ними в сгущающейся темноте возникло двухэтажное квадратное деревянное строение, выглядевшее не слишком приветливым и уютным.
Снимая жену со спины Ромашки, де Моретон сказал:
— Вам следует подождать, пока мы окажемся в доме.
Она со все возрастающей тоской подумала о том, что ожидает ее внутри, но послушно кивнула. Однако, к ее величайшему изумлению и радости, все оказалось не так уж плохо. Просторное помещение освещало несколько десятков зажженных свечей и обогревал огромный камин, в котором ярко пылал огонь.
125 
