138 
— Берк…
Он снова поцеловал ее, едва касаясь губ губами, чтобы Ариель не показалось, что он принуждает ее, Но поцелуй все равно подучился властным. Он знал это и не пытался пересилить себя, гадая лишь, не слишком ли она встревожится.
— Не нужно смотреть так подозрительно, — шепнул он, нежно погладив ее по лицу. — Это всего-навсего поцелуй. От твоего мужа. Того человека, который невероятно тобой гордится. Парня, считающего, будто ты настолько великолепна, что ему хочется кричать об этом на весь мир.
Берк услыхал чье-то фырканье и увидел сестру, стоявшую на ступеньках позади Ариель.
— Здравствуй, Коринна. Все просто превосходно. Ты все прекрасно устроила.
— Вы, двое, ведете себя хуже Перси и Ленни. Клянусь, это больше, чем может выдержать человек, особенно проживший в браке с другим двадцать два года.
— Двадцать два года, — повторил Берк, улыбаясь жене. — Интересно, будешь ли ты еще обращать на меня внимание через два десятка лет?
Ариель ответила ему улыбкой, хотя куда более нервной и вымученной.
— Идите лучше развлекайте гостей, — велела Коринна и, как всегда, в полной уверенности, что ее распоряжения будут выполнены, не оглядываясь, устремилась вперед.
— Моя сестра — настоящий старый капрал, — заметил Берк. — Пойдем, любимая, я принесу тебе шампанского.
Лишь через четверть часа Берку удалось снова застать Ариель одну. Она мелкими глотками пила пунш, стоя в тени раскидистой пальмы в горшке, специально привезенной на праздник в числе других экзотических растений.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Да. Именно это «да» стало последней каплей.
— Конечно, да, как же иначе? — с язвительным бешенством бросил он. — Откровенно говоря, я до слез устал от бесконечных «да, Берк».
Он помедлил, но ответа не получил. Постепенно ему удалось взять себя в руки. В конце концов она не сказала и не. сделала ничего, что могло бы вызвать такой взрыв гнева. Что это с ним?
— Я собирался поговорить с тобой, Ариель. Не хотела бы ты поехать в свадебное путешествие?
Он пристально наблюдал за ней, видел, как побледнело ее лицо, как закрылись глаза, и очень тихо попросил:
— Пожалуйста, скажи, о чем ты думаешь. Не отгораживайся больше от меня. Она ничего не ответила.
— Я люблю тебя, Ариель, я твой муж. Тебе не обязательно во всем полагаться лишь на себя. Ты всегда можешь рассчитывать на меня тоже.
— Рассчитывать? Я бессовестно использовала тебя бесчисленное количество раз, а три недели назад ты спас мне жизнь. Не появись ты вовремя, я… меня ждал такой же конец, как Ганнибала.
— Перестань!
— Это правда!
— Черт побери, хорошей я был опорой и спасителем, когда проискал тебя столько времени и не сообразил, где ты можешь находиться! Соображай я чуточку лучше, не стал бы тратить время, обыскивая Лесли-фарм!
Она прижала пальцы к его губам:
— Но ты никак не мог знать, что я была в Рендел-холле. Ты приехал, и это главное. И спас меня.
Он почти вырвал у нее бокал с шампанским, вылил содержимое в горшок с пальмой. — Мы возвращаемся в гостиницу.
— Мне тоже этого хочется, — согласилась она. Берк решил не трудиться открывать лондонский городской дом, поскольку они собирались пробыть в столице всего два-три дня. Они остановились в отеле «Палтни» на Пикадилли, в номере, который летом занимала сестра царя Александра, великая княжна Ольденбургская.
Ариель вежливо попрощалась с хозяевами и позволила мужу увести ее из дома Коринны.
Берк подозвал наемный экипаж. По дороге они говорили о необычно холодной погоде, огромном облаке оригинальной формы, закрывшем полнеба, о ровном цокоте копыт усталой кобылки. Ни о чем более важном, пока не остались одни в номере.
Берк прислонился к закрытой двери и, взглянув на жену, тихо сказал:
— Я больше этого не вынесу, Ариель. Знаю, ты страдала, ужасно страдала, но если только расскажешь, что случилось, я могу помочь тебе пережить все. По крайней мере попытаюсь. Неужели я тебе настолько безразличен, что даже не хочешь поделиться?
— Безразличен?
Ариель рассмеялась, хрипло, безрадостно, взмахнула руками, рассекая воздух:
— Безразличен? Я люблю тебя. Берк. Кажется, уже говорила об этом, давным-давно. Люблю.
Она говорила быстро, почти кричала. Но Берк все же хотел услышать, как она скажет это еще раз.
— Что? — переспросил он. — Что ты сказала?
— Сказала, что люблю тебя. Куда больше, чем та пятнадцатилетняя глупышка, глядевшая на тебя сияющими глазами. О да, она боготворила тебя, думала о тебе как о храбром воине, боге, который каким-то необъяснимым чудом снизошел до нее. Каким это было необыкновенным счастьем, когда он ей улыбнулся.
138 
