очень нудно 
39 
Бретонская блинная в центре города силилась напоминать посетителям родину предков хозяина — на стенах висели сети, бакены, сушеная рыба. И трезубец. Адамберг замер, глядя на нацеленные на него острия. Морской трезубец, гарпун Нептуна, с тремя тонкими зубьями с крючками на конце. Он сильно отличался от его «личного» трезубца — крестьянских вил, тяжелых и прочных, земляного трезубца, если можно так сказать. Ведь говорят же: земляной червь и земляная жаба. Они были далеко, эти жалящие вилы и взрывающиеся жабы, он оставил их в туманной дымке по другую сторону Атлантики.
Говорливый официант принес ему гигантский блин.
На том берегу остались вилы, жабы, судьи, соборы и чердаки Синей Бороды.
Но они ждали, караулили его возвращение. Все эти лица, и раны, и страхи, следующие за ним по пятам. А Камилла и вовсе взяла и появилась прямо здесь, в самом центре города, затерянного на просторах Канады. Мысль о пяти концертах, которые состоятся в двухстах километрах от ККЖ, не давала покоя, как будто он мог услышать ее альт с балкона своего номера. Главное — чтобы не узнал Данглар. Капитан мог поползти в Монреаль на брюхе, а на следующий день коситься на него и брюзжать.
На десерт Адамберг заказал кофе и бокал вина. Не поднимая головы от меню, он почувствовал, что за столик кто-то молча сел. Девушка с камня Шамплена. Она подозвала официанта и заказала кофе.
— Хороший был день? — спросила она с улыбкой.
Девушка закурила и взглянула ему в глаза.
«Черт», — выругался про себя Адамберг и удивился. В чем дело? В другое время он ухватился бы за эту возможность, а сейчас не чувствовал ни малейшего желания затащить ее в постель. Может, потому, что все еще переживал события прошлой недели, а может, просто хотел обмануть нюх суперинтенданта.
— Я тебе мешаю. — Она не спрашивала — утверждала. — Ты устал. Быки тебя вымотали.
— Точно, — подтвердил он и вдруг понял, что забыл ее имя.
— У тебя куртка насквозь мокрая, — сказала она, дотронувшись до плеча. — Крыша у машины течет? Или ты приехал на велосипеде?
Что она хотела узнать? Все?
— Я пришел пешком.
— Здесь никто не ходит пешком. Ты не заметил?
— Заметил. Но я гулял по перевалочной тропе.
— Всю тропу пропилил на своих двоих? Сколько же ты времени потратил?
— Чуть больше часа.
— Везунчик, как сказал бы мой chum.
— Почему?
— Потому что ночью там собираются голубые.
— Ну и?.. С чего мне их бояться?
— И насильники. Точно я не знаю, но такие слухи ходят. Вечером Ноэлла никогда не ходит дальше камня Шамплена. Оттуда тоже можно смотреть на реку.
— Это речка, впадающая в реку.
Ноэлла скорчила гримаску.
— Она большая, вот я и называю ее рекой. Я весь день обслуживала этих идиотов французов и страшно устала. Я тебе говорила, что работаю официанткой в «Карибу»? Не люблю французов, вечно они орут всем скопом, предпочитаю квебекцев, они милые. Только не мой chum. Ты помнишь, что он меня выгнал, как последний мерзавец?
Девушку снова понесло, и Адамберг не знал, как от нее избавиться.
— Вот его фотка. Красивый, правда? Ты тоже, но в другом стиле. Не обычный, всякая всячина в тебе, и немолодой. Мне нравятся твой нос и глаза. И ужасно нравится, когда ты улыбаешься, — сказала она, прикоснувшись пальцами к его векам и губам. — И когда ты говоришь. Твой голос. Знаешь, какой у тебя голос?
— Эй, Ноэлла, — перебил ее официант, положив на стол два счета. — Ты все еще в «Карибу»?
— Да, надо набрать денег на билет, Мишель.
— И до сих пор страдаешь по своему мужику?
— Иногда, вечерами. На некоторых тоска нападает по утрам, а на других — вечером. Я из последних.
— Можешь перестать о нем жалеть. Его загребли.
— Да ты чего? — Ноэлла вскочила.
— Точно тебе говорю. Он угонял тачки, перебивал номера и продавал. Представляешь?
— Я тебе не верю. — Ноэлла тряхнула волосами. — Он работал с компьютерами.
— До тебя долго доходит, красавица. Этот парень — двуличная сволочь. Лицемер. Просифонь мозги, Ноэлла. Это не глупости, раз написали в газете.
— Я ничего не знала.
— Черным по белому, в ежедневной газете Халла. Как-то он был в размазе, и копы повязали его, как ребенка. Он пытался оказать сопротивление, и дела его плохи. Твой парень был опасным человеком. Просифонь мозги. Я тебе рассказал, чтобы ты не убивалась. Извини, меня зовут.
39 
