очень нудно 
37 
— Дайнуолду надо преподать хороший урок, — медленно проговорил он, и в глазах его сверкнул дьявольский огонек.
— Ты уже что-то придумал, мой господин?
— Еще нет, но скоро придумаю. Стоит проучить негодяя, да так, чтобы он надолго это запомнил.
Замок Сент-Эрт
Наконец-то я чистая, думала Филиппа, сидя в большом зале с куском грудинки в руке. Грязное платье немилосердно кололось, но это ничего, она как-нибудь вытерпит. Дайнуолд прав: не стоит изображать из себя страдалицу. Единственное, чего ей сейчас недостает, так это нового шерстяного платья. О шелковом Филиппа и не мечтала — оно казалось ей недосягаемым, как луна. В этот момент ее взгляд упал на Алайна: глаза управляющего горели такой ненавистью, что девушка невольно вздрогнула.
Круки высоким фальцетом запел о мужчине, у которого было тринадцать детей и чьи женщины ополчились на него, обвиняя в измене, — ни много ни мало девять женщин. Дайнуолд сгибался от хохота, как и все остальные в зале. Правда, женщины сильнее всего смеялись, когда шут весьма наглядно изобразил, что оскорбленные дамы сделали с неверным мужем и любовником.
— Ужасно, — заметила Филиппа, когда хохот стих. — Сегодня рифмы Круки особенно безобразны, а слова непристойны.
— Все объясняется просто: он злится, потому что Марго отказалась с ним полюбезничать и из-за этого другие мужчины подняли его на смех, — улыбнувшись, сказал Дайнуолд и посмотрел на Филиппу.
Лицо девушки было серьезным, даже немного напряженным.
Твой управляющий, Алайн… Кто он такой? Он давно у тебя служит? — осторожно спросила она.
— Алайн обязан мне жизнью: три года назад я его спас. Поэтому он так предан мне и работает не щадя сил.
— Спас его? Как?
— Его невзлюбил один безземельный рыцарь и попытался с ним расправиться, а я, в свою очередь, убил этого рыцаря. Тот был лодырем и дураком, эдакой грозой здешних мест, и мне это не нравилось. После Алайн приехал в Сент-Эрт и стал моим управляющим. — Дайнуолд помолчал, задумчиво глядя на профиль Филиппы. — Он чем-то обидел тебя?
— Нет. — Филиппа отрицательно качнула головой. — Просто я… просто я не доверяю ему, — сорвалось у нее с языка, и она тут же пожалела об этом: лицо Дайнуолда приняло такое удивленное выражение, словно у нее выросла вторая голова.
— Не мели вздор! У тебя нет никаких оснований сомневаться в Алайне.
— Он предложил… Он хотел помочь мне убежать отсюда.
— Ложь тебе не идет, девка. Никогда, слышишь, никогда не смей обвинять человека, который последние три года платил мне искренней преданностью! Поняла?
Филиппа увидела в глазах Дайнуолда ярость и откровенное осуждение, в них ясно читались его мысли: женщины всегда лгут, им нельзя доверять, когда они говорят о других людях. Стараясь держаться как можно спокойнее, Филиппа взяла с подноса второй кусок грудинки.
В этот самый момент Дайнуолд подумал, что за всю жизнь встретил только одну женщину, которая всегда говорила правду и была лишена какого-либо жеманства, — Кассию де Моретон. Какое-то время и Филиппа казалась ему такой же открытой, естественной и прямодушной. Как же он ошибался! Дайнуолд сокрушенно покачал головой: Филиппа совсем юная девушка — и уже так хитра и лжива! Надо было не мучиться, а лишить ее девственности, затем попользоваться, пока не надоест, и выгнать. Не важно, что ее репутация будет погублена, не важно, что лорд Генри запрет ее в монастыре до конца жизни. Не важно, что…
— Возможно, Алайн считает, что ты принесешь нам несчастье. Поэтому он и хотел, чтобы ты покинула Сент-Эрт, — прервав поток беспорядочных мыслей, произнес Дайнуолд. — Если, конечно, и в самом деле он говорил нечто подобное.
Филиппа поняла, что не сумеет убедить его в скрытой ненависти управляющего. Возможно, Дайнуолд прав в отношении мотивов странного поведения Алайна, хотя она в этом сильно сомневалась… Девушка пожала плечами и повернулась к Эдмунду:
— Какой цвет ты выберешь для новой туники?
— Не надо мне никакой новой туники.
— Тебя об этом никто не спрашивает. Меня интересует только одно: какого ее сделать цвета.
— Черного! Ты же ведьма, вот и сделай мне черную тунику.
— Противный мальчишка!
— А ты девчонка, и эта гораздо хуже.
— Это, а не эта!
Дайнуолд с улыбкой слушал их перебранку, но, когда Филиппа поправила Эдмунда, нахмурился. Вот надоедливая девка! С другой стороны, не хочет же он, чтобы Эдмунд разговаривал, как безграмотный крестьянин.
37 
