Глава 18

Джинни в замешательстве уставилась на Алека.

— Что ты сказал?

Он хотел объясниться яснее, но только боль, рвущая виски, не давала сосредоточиться. Кроме того, Алек обнаружил, что не способен выражаться связно. Это раздражало и сбивало с толку.

— Я не знаю, кто ты, — повторил он, на этот раз куда медленнее, потому что каждое слово давалось с трудом.

— Ты не узнаешь меня?

— Верно.

Он закрыл глаза при резких звуках возмущенного голоса, но Джинни успела заметить гримасу боли и внезапно побелевшее лицо. Он не помнит ее? Но это безумие! Невозможно!

Джинни слегка притронулась к повязке вокруг головы. Она слыхала от кого-то, что можно потерять память при ударе в голову, но никогда не видела ничего подобного раньше. Алек не может вспомнить ее?

Нет, этого просто не может быть!

Джинни неожиданно смутилась, залилась краской стыда. Но нельзя же покинуть его! Она чувствует, как жар и сила ее тела вливаются в Алека. Она нужна ему, и именно такая, как сейчас, голая, прижимающаяся к нему.

Джинни снова обняла Алека, упираясь грудью в его грудь:

— Алек, выслушай меня. Ты мой муж. Меня зовут Джинни. Я твоя жена.

Алек внезапно замер:

— Моя жена? Но я не стал бы жениться, почему-то твердо знаю это. Женат? Не могу представить себя женатым, но… — Он покачал головой и тут же поморщился от боли, ударившей в виски. — Ты назвала меня Алеком. Алек… а дальше?

Джинни громко втянула в себя воздух. «Собственно говоря, я тоже не могла бы представить тебя женатым. Или себя… замужем… О Боже. Что теперь делать?»

— Рассказывать придется долго. Прежде всего твое имя Алек Каррик, пятый барон Шерард. Далее, мы только что выдержали страшный ураган на балтиморском клипере.

Немного поразмыслив, Алек сказал:

— У тебя какой-то акцент. Ты американка?

— Да, а ты англичанин. Ну а теперь лежи смирно, а я обо всем расскажу.

С чего начать?

— Ну что ж, ты приехал в Балтимор месяц назад, чтобы посмотреть на мою верфь. Мы с отцом нуждались в партнере с капиталом. Ты сначала принял меня за Юджина Пакстона, но почти сразу же понял, что я девушка, и взял меня в бордель, чтобы наказать и заставить признаться, и…

— Неужели я действительно сделал это? — простонал Алек. — Повел тебя в бордель?

— Да только это еще не все, — усмехнулась Джинни, — потом…

Алек заснул задолго до того, как Джинни окончила рассказ. Лицо его немного порозовело, он дышал легко и даже согрелся. Джинни осторожно развязала повязку и осмотрела рану. Воспаления и красноты нет.

Унылый, серый свет проник сквозь окно. Все лучше, чем дождь. Джинни вновь перевязала Алека и осторожно, чтобы не разбудить спящего мужа, сползла с койки.

Мы женаты всего неделю, а он не знает, кто я.

Жизнь была довольно скучной, до того как Алек появился в Балтиморе. Теперь же сюрприз следовал за сюрпризом. Только подобного сюрприза он явно не хотел преподнести. В такое почти невозможно поверить. Во всяком случае, Джинни никак не могла осознать, что это действительно происходит с ней. А он? Что он чувствует? Невозможно представить. Джинни знала только, что нужна ему и что все правила отныне изменились.

Алек дышал глубоко и ровно. Здоровый сон. Джинни переоделась и отправилась на палубу.

— Как Хенк? — спросила она Дэниелса.

— Через пару дней встанет. Весь в красно-синих разводах, словно английский флаг, но ничего особенно страшного. А его милость?

— Как и Хенк, встанет дня через два. Только…

— Что, мисс?

— Алек не знает, кто он, Дэниелс, кто я, ничего не помнит ни о гонках, ни о пари… совсем ничего.

— Считаете, что от удара по голове он потерял память?

— Да, кажется, это называется амнезией. Голова у него ужасно болит, но сейчас он заснул.

— Господи милостивый!

— Верно, — вздохнула Джинни и, повернувшись, взглянула на огромный обломок, занимавший почти всю левую сторону палубы и свисавший в воду — паруса тянулись по синим волнам белым шлейфом. Оставшаяся часть торчала вверх футов на шесть и выглядела непривычно хрупкой. — Я должна оставаться с ним. Можешь себе представить — не знать, кто ты?

  106