очень нудно 
57 
Барон последовал за хозяином в гостиную, показал Холли золоченую клетку и, взяв стул, уселся рядом с Джеймсом.
— Как вы себя чувствуете, сэр?
— Возраст, мальчик мой, — улыбнулся Джеймс. — Отвратительное состояние… правда, быть мертвым в тысячу раз хуже. Пока жив.
— Джинни дома?
— Да, как ни странно. Она обычно уходит едва не на рассвете. Но Мозес говорил что-то насчет того, что она подвернула ногу. Вряд ли это может быть правдой, однако посмотрим. Ваша дочь — настоящая красавица и похожа на вас как две капли воды. Ничего не взяла от матери.
Алек взглянул на Холли, которая в этот момент очень осторожно, очень нерешительно трогала пальчиком искусно вырезанный насест в клетке.
— Видите ее сосредоточенное выражение? Она целиком поглощена тем, что делает. Иногда ее мать была такой же. Холли — самое главное, что есть у меня в этом мире.
— Ее мать умерла при родах?
— Да.
— Совсем как моя жена. Проклятые доктора. Казалось бы, должны знать, что делать, если случается что-то неладное, суметь помочь больному. Я просто теряю рассудок от бешенства при одной мысли об этом. Бедная Мэри. Годы, которые мы могли бы провести вместе, счастливые годы…
Джеймс замолчал, и в этом молчании Алек почувствовал боль, уже не столь острую, притупившуюся с годами, однако так и не исчезнувшую. Он снова взглянул на Холли. Благодарение Богу, она выжила!
— Простите за нытье. Совсем превратился в назойливого старого дурака.
— Доброе утро, отец. Барон, здравствуйте.
Алек неожиданно почувствовал, как тревожно забилось сердце при звуках голоса Джинни. Какой сухой, официальный тон!
Улыбнувшись, он медленно обернулся, признавшись наконец себе, честно и откровенно, что привел Холли в качестве отвлекающего средства. Значит, он все-таки не последний осел, слава Богу.
— Здравствуйте, Джинни. Вы действительно вывихнули ногу? Просто поверить невозможно.
Хотя на взгляд постороннего Алек выглядел подобающе встревоженным, Джинни расслышала издевку, увидела коварные искорки в прекрасных глазах. Ей захотелось кричать, бить его и… и целовать, целовать, пока он… пока — что? Она идиотка, безмозглая кретинка, а он смеется над ней, наслаждается ее смущением, раздевает глазами и снова видит голой, вспоминает, как гладил и ласкал обнаженное тело…
Джинни вздрогнула. Нужно взять себя в руки.
— Ничего страшного. Просто подвернула, когда поднималась вчера вечером по лестнице.
— Тебе следовало сказать мне, — заметил Джеймс. — Я бы посоветовал прикладывать холодные компрессы.
— Вы совершенно правы, это — лучшее средство, — поддержал Алек. — Однако как вы ухитрились поскользнуться на ступеньках? Обычно подобные случаи происходят скорее при падении.
— Нет! Я не упала! А, вот и Мозес, с чаем и пирожными. Что? Кто это?
В этот момент Джинни увидела Холли и изумленно уставилась на девочку. Та тоже не сводила с нее взгляда. Джинни была не в силах оторвать глаза. Холли была самым прелестным ребенком, когда-либо виденным девушкой. Она почти не знала детей и ничего в них не понимала, да и вряд ли обращала на них внимание, но это серьезное личико… Боже, миниатюрная копия лица Алека… значит, он — отец девочки.
Джинни сглотнула горький комок, благодарная судьбе, что можно ничего не говорить, пока Мозес разливает чай и кофе.
— Любишь молоко, крошка?
— О да, пожалуйста, мистер Мозес. Это и есть медовые пирожные Ленни?
— Да, и бери, пожалуйста, сколько хочешь.
— Спасибо.
Джинни продолжала смотреть на девочку. У Алека ребенок. Совсем малышка, одетая, как и она, в мужской костюм.
— Ты кто?
Холли улыбнулась симпатичному молодому человеку, который на самом деле был женщиной.
— Вы не мужчина, как папа, — объявила она. — Я ношу шерстяную шапку, только если на улице холодно.
— По всей видимости, кроме меня, ни один человек не верит, будто я выгляжу как мужчина, — охнула Джинни, стягивая шапку.
— Я Холли Каррик. Это мой папа. Он заплетает мои косы точно так, как у вас, когда хочет, чтобы я надела шапку. Иначе мои волосы так путаются, что папа говорит слова, которые я не должна произносить, а то он грозится надрать мне задницу.
Этот неотразимый красавец заплетает волосы маленькой дочери?
— Ты должна только осыпать меня похвалами, Холли.
— Ты лучший папа во всем мире.
— Вот так-то лучше, — заметил Алек, — и, естественно, чистая правда. Ну а теперь сядь, хрюшка, и пей чай. Вижу, что пирожные Ленни посыпаны кунжутом. А это мистер Юджин Пакстон, когда ей хочется одурачить меня, а потом Юджин становится Юджинией, или Джинни. Джинни, это моя дочь.
57 
