8 
За ними повсюду следовала миссис Суиндел, ее строгая чопорная няня, чей острый язык был способен привести в ужас любого, кроме доктора Прюитта, врача Алека. Если чутье не подводило Алека, между этими двумя явно намечался роман. Но будет ли иметь значение, если миссис Суиндел покинет свою подопечную? Холли вряд ли нуждается в ней. Девочка быстро взрослеет. Правда — и тут Алек невольно сделал гримасу, — она по-прежнему не желает идти спать, купаться в большой медной ванне и особенно не позволяет расчесывать длинные, густые, всегда спутанные волосы. В подобных случаях она всегда визжала, ныла, рыдала и вообще вела себя как несчастная обездоленная сирота.
Алек вспомнил замечания Холли насчет Эйлин Бленчард. Боже, что за приключение! Эйлин спокойно сунула руку в разрез его панталон и бесстыдно ласкала в темном проходе, не заботясь о том, что любой член команды может наткнуться на них каждую минуту.
Вот уже несколько месяцев ему приходилось обходиться без женщины, и хотя так было спокойнее — по крайней мере не приходилось выносить неизбежные сцены, — тем острее ощущалось одиночество. И его постоянно одолевало желание. Жгучее желание. Наверное, стоило бы снова жениться, но где найти женщину, способную стать матерью такому необычному ребенку, как Холли? Эта мысль преследовала его днем и ночью. Леди, способную полюбить пятилетнюю малышку, которая к тому же ведет себя словно заправский матрос? Девочку, которая надевала платьица и нижние юбки не более шести раз в жизни и к тому же не стеснялась высказывать свое мнение относительно столь дурацких вещей весьма откровенно и в самых красочных выражениях? Нет, Алек не мог себе представить такую даму, да и, говоря по правде, не хотел. Он не желал жениться еще раз. Никогда.
Подняв глаза, Алек увидел на пороге смежной двери Холли, сонно трущую кулачками глаза, и, улыбнувшись, широко раскинул руки. Малышка подошла к отцу и, позволив посадить себя на колени, свернулась калачиком и снова задремала.
Джинни Пакстон не собиралась спускать подобное никому, никому на свете, и она так и заявила, в весьма недвусмысленных выражениях.
— Это никуда не годится, Минтер, и должно быть переделано. Немедленно.
Минтер жаловался и ныл, но Джинни была непреклонна. Новый клипер, длиной сто восемь ярдов, с двумя поднятыми топселями, должен стать гордостью судоверфи Пакстонов. Поэтому всякая небрежность недопустима.
Минтер окинул ее злобным взглядом, несомненно, как всегда, молча глумясь над ее манерой одеваться в мужской костюм и лазать по вантам, забираться в лодки и карабкаться по трапам, показывая ноги и бедра. Просто омерзительно, и, будь она его женой, Минтер, несомненно, показал бы ей что по чем, даже если пришлось бы отвесить парочку оплеух. Имеет наглость приказывать мужчинам! Черт возьми, приходится терпеть, должен же человек зарабатывать себе на пропитание.
Минтер, кипя от гнева, принялся переделывать фал бизани.
Джинни кивнула, прекрасно представляя, о чем думает Минтер, но увольнять его не собиралась. Он был хорошим работником, хотя и требовал постоянного надзора.
Снова вернулись неотвязные мысли, последнее время преследовавшие Джинни днем и ночью. Что несет им будущее? Несколько месяцев назад она послала письмо английскому лорду, но получила лишь короткий ответ, извещавший, что барон Шерард прибудет в Балтимор не раньше октября. Что ж, уже октябрь. Где его носит до сих пор, черт побери?!
Джинни медленно обошла клипер, заговаривая с рабочими, кивая в знак приветствия, стараясь во всем подражать отцу, и наконец спустилась вниз, посмотреть, как идет отделка капитанской каюты. Плотник Миммс обедал на палубе, поэтому Джинни была одна. Она посидела за великолепным письменным столом, откинулась назад, положив голову на сцепленные руки. Пожалуйста, Господи, пусть этот англичанин согласится на ее предложение, ведь сам отец сказал, что он довольно богат.
Джинни почти не встречала англичан, не говоря уже об аристократах, и слышала только, что это в основном совершенно ничтожные создания, щеголи, фаты, хлыщи, как их называли в Лондоне, интересующиеся лишь покроем собственных фраков, изяществом замысловатых складок на галстуках и количеством женщин, перебывавших в их постелях в качестве любовниц. Если этот английский лорд заинтересуется ее предложением и вложит деньги в судоверфь, Джинни не сомневалась, что сумеет сохранить контроль. Отец доверял ее суждению, он, конечно, позволит ей делать все, что она сочтет нужным.
8 
