18 
На этот раз он оглянулся: обходившие куст с двух сторон бояре сошлись на тесном пространстве лоб в лоб. Одна из лошадей теперь билась на земле, пара охотников вылетели из седел. Когда же Зверев снова глянул вперед — заяц уже исчез, словно в воздухе растворился.
— Вы там на длинноухих охотитесь или с горными троллями деретесь? — охнул Друцкий, услышав о новых пострадавших. — Это всегда так, князь Андрей, али мы не так что-то делаем? Вы с отцом сколько холопов за сезон теряете?
— Это у вас, видать, зайцы особо матерые, Федор Юрьевич, — развел руками Зверев. — Опять же дома я обычно один в поле езжу.
— Смотрите, заяц!
Возле пострадавших остались только барон, Андрей, Друцкий и двое телохранителей — прочая толпа, забыв обо всем на свете, сорвалась в новую погоню.
— Нет, — решительно покачал головой сын хозяина именья, — есть в увлечении твоем некая лихость, княже, спорить не стану. Но соколиная охота изящнее будет. Птица дичь и выследит, и свалит, а тебе токмо подобрать ее останется да зрелищем бойцовым насладиться. Боярин Савелий, сделай милость, скачи в усадьбу, вели лекаря нашего прислать, трое саней и сокольничьего моего с Чулагой. Чулага, помню, зайцев для меня брал. И пусть Расстегу и Крошу захватит, Чулага с ними работал.
— Сделаю, княже, — поклонился один из телохранителей и поскакал вверх по склону.
— Заезжие купцы рассказывали, — сообщил барон, — что ловчие птицы герцога Анжуйского брали даже волков, причем самых матерых.
— Видать, мелковаты матерые волки у вас во Франции, — хмыкнул Зверев.
— Это не у нас, князь Андрей, — спокойно парировал чужеземец. — В датских землях на волков не всякий охотник в одиночку рискнет выйти. Пусть даже на то и соизволение господина имеется.
— Есть, есть почин! — выбрались из кустарника разгоряченные погоней охотники. Один из них нес на вытянутой руке мелко вздрагивающую тушку зверька. — Под ели на опушке уйти хотел, да прыти не хватило!
— Потери есть? — деловито поинтересовался Друцкий.
— Да чего там, легко взяли. Только погоняй!
Боярские дети наперебой хвастались своей добычей, и Зверев, пользуясь моментом, отъехал в сторону, двинулся по границе поля и кустарника. Ведь не может же быть, чтобы в таком ивняке всего двое косых водилось! Где-то здесь должны быть еще!
Поиски увенчались успехом уже минут через десять: приближение всадника спугнуло затаившегося у небольшой елочки русака. Заяц, петляя, кинулся наутек — это его и сгубило. Андрей пустил гнедого прямо, легко пробиваясь через кустарник, что едва доходил коню по грудь, через сто саженей догнал бедолагу и оглушил с седла тяжелым грузиком. Правда, подхватить добычу Зверев сразу не успел и пришлось возвращаться. К его удивлению, возле тушки охотника поджидал барон Тюрго.
— Ловко у вас это получается, князь, — вежливо склонил голову чужеземец. — Просто удивительно: так точно наносить удары столь капризным оружием!
— Жить захочешь — научишься, — резко наклонившись, прямо с коня подхватил добычу Андрей. — И вам настоятельно рекомендую потренироваться, барон. Когда в битве встречаетесь с рыцарем, то о его доспехи можно сильно попортить заточку клинка. Между тем один точный удар кистеня по ключице — и это уже не враг, а игрушка для холопов. Они и добьют. Колотите прямо по кирасе. Мне пока не встречалось ни одной, чтобы не прогнулась.
— Да, это неодолимое противоречие, — с готовностью признал барон. — Коли выковать броню, неуязвимую для удара, ее оказывается невозможно ни поднять, ни носить. А коли ковать ту, что не утомляет в битве, — ее легко проткнуть любым стилетом. Вы знаете, князь, швейцарские наемники вовсе никогда не носят доспехов. Они утверждают, что в бою легче выжить подвижному воину, нежели закованному в железо. И уже не раз наносили поражение лучшим армиям Швабского союза.[10]
— Забавно, — рассмеялся Андрей. — Похоже, им никогда не доводилось стоять под татарскими стрелами или в плотном строю.
— Вы с ними не согласны, князь? — пристроился рядом с едущим шагом Зверевым барон. — Я слышал, русские тоже не носят брони.
— Русские не носят кирас и доспехов, — поправил Андрей. — Мы предпочитаем гибкую броню. В ней и из лука стрелять сподручнее, и в сече вертеться проще. Опять же мало кто носит поножи и наручи, предпочитаем сделать бахтерец покрепче.
— Но ведь так легко лишиться руки или ноги!
18 
