15 
— Корабелы? — Зверев повернулся к Василию Ярославовичу. — Вы никак сговорились уже, батюшка?
— Был за обедом разговор, — хмуро ответил боярин и опрокинул в себя кубок. — Посмотрим.
— Морской, морской ушкуй вам покупать надобно! — встрял в разговор хозяин дома. — Токмо морской! По Ладоге на обычном никак плавать нельзя. Шторма там — на море Северном таких не бывает. Обычный ушкуй враз разобьет, первой же волной. Сгинете, и слова за вас пред Богом никто замолвить не успеет.
— Морской? — Причина хмурости отца стала понятна. Обычный ушкуй — это просто большая плоскодонка. Морской же — настоящий корабль с носовыми и кормовыми надстройками, со съемной мачтой, с косыми и прямыми парусами. И стоит он соответственно. На подобные расходы Василий Ярославович, видимо, не рассчитывал.
— Так едем, друже? — опять пихнул Андрея в бок княжич. — Завтра с рассветом на охоту?
— Едем, — кивнул Зверев.
— Ура, бояре! — рубанул рукой воздух младший Друцкий. — На охоту завтра отправляемся! Повеселимся по последнему снегу!
— Повеселимся! На охоту, на охоту! — поддержали Федора несколько голосов.
Прямо не боярские дети, а пацаны малые. А то без Андрея их никто на охоту не пускает! Хотя, с другой стороны, — тяжело трезвому среди пьяных. Зверев с тоской заглянул в кубок, сделал пару глотков зелья, от которого сам же надежно защитился древним колдовством, и уныло вздохнул: — На охоту так на охоту.
На рассвете Андрей проснулся сам. Привык уже в этом, не избалованном развлечениями, мире посвящать утренние часы тренировке с оружием. Полина пристроилась рядом и тонко, как мышка, сопела, положив голову ему на плечо. От нее припахивало чем-то кислым. Видать, не удержалась-таки вчера, приложилась к вину на шумном пире. То-то глаз теперь не разомкнуть: супруг поднялся, а она и не заметила, подушку вместо него обняла.
Андрей пригладил ежик на макушке — ох, побриться надо было перед отъездом. Да только с Василием Ярославовичем разве угадаешь, когда в дорогу сорвешься? Князь Сакульский надел тафью, после чего натянул полотняные порты, татарские мягкие войлочные шаровары, влез головой в ворот пронзительно-сиреневой атласной косоворотки с алой вышивкой вдоль ворота и по подолу, опоясался непривычно легким без сабли ремнем. Не в поход ведь собирались, в гости к соседу и родственнику. Все-таки кистень Зверев в рукав уронил — как же совсем без оружия, всего с двумя ножами? Затем он намотал портянки и обулся в темно-синие, из мягкой козьей кожи, сапоги, кинул на плечи суконную, подбитую нежным колонком, ферязь с длинными рукавами.[8]
Ради холодной погоды поверх тюбетейки Зверев натянул простенький рысий треух с длинным рысьим же хвостом у левого уха и продолговатой золотой пластиной с сапфиром в центре, на лбу. Осталось просунуть руку в петлю хлыста — и русский князь мог показаться на люди.
Разумеется, родовитому боярину не мешало бы еще иметь и три-четыре толстые золотые цепи на шее, и по массивному перстню на каждом пальце, но тут Андрей как-то во вкус своего звания пока не вошел и носил только одну «гайку»: подаренное государем Иоанном Васильевичем кольцо с кроваво-красным рубином.
К удивлению Зверева, боярские дети не лежали пластом после вчерашнего праздника. Точнее, лежали не все: минимум полтора десятка гостей уже толклись во дворе, в охабнях, овчинных тулупах и долгополых опашнях из волчьих шкур. Фыркали лошади, суетились холопы, поднося потники и пристраивая на широкие конские спины деревянные седла с низкими луками и двумя-тремя подпругами. Местные оделись куда более практично, нежели приехавший в гости князь Сакульский. Овчинный тулуп порвется — невелика потеря, а уж шубу из волчьих шкур и потерять не жалко. Барон Тюрго даже простенький свой пурпуан поменял на стеганый ватный поддоспешник и подбитый лисицей плащ, вместо мягких суконных туфель с высоко загнутыми носками надел толстые юфтовые сапоги. Андрей даже засомневался — а не попросить ли и ему какую-нибудь крепкую кожаную куртку. Но тут на крыльце появился Федор Друцкий — в красных сапогах, алых шароварах и зеленом каракулевом зипуне, каждый шовчик которого был отделан красным шелковым шнуром, вместо пуговиц служили прозрачные янтарные палочки.
— Как вы изящны, княжич, — подобострастно склонил голову барон.
— А мы с князем из седла вылетать не собираемся! Правда, друже? — Сын хозяина подошел к Андрею, порывисто его обнял. — По коням, бояре, по коням.
15 
