очень нудно 
67 
Он шумно вздохнул, удивленный ее нападками.
– Дария, не смей дерзить! Знай, что я намерен взять тебя сегодня ночью, и приготовься к этому.
– Ты будешь так же груб, как в брачную ночь, или будешь нежным и станешь звать меня именем другой женщины, как в Рексеме?
– Не было никакой другой ночи, черт побери, и не лги мне больше. Это меня раздражает.
– Значит, ты возьмешь меня без единого ласкового слова, как шлюху, заслуживающую только презрения.
Дария повысила голос, и Роланд наклонился над ней.
– Тише, жена. Не то наш хозяин поинтересуется, чего ты скандалишь.
Молодая женщина поднялась, не дожидаясь, пока он или кто-то из слуг поможет ей.
– Я не стану готовиться, Роланд, – прошипела она, – не хочу, чтобы ты обращался со мной, как с гулящей девкой. Спи с кем-нибудь из служанок, мне все равно!
Она спрыгнула с помоста, оставив мужа смотреть ей вслед. Роланда одолевали противоречивые чувства: ему хотелось ударить ее и в то же время сорвать с нее одежду и ласкать до исступления. Он выругался шепотом:
– Проклятая упрямая сука.
– Я, кажется, говорила тебе, Роланд, что женщины – сущие дьяволицы.
К счастью, Грелем де Мортон не обращал на них внимания. Он разговаривал со своим слугой, скуластым парнем по имени Блаунт.
Роланд в молчании допил свой эль. Черт возьми! Эта наглая девчонка должна быть благодарна ему по гроб жизни! И он, честное слово, испытывал к ней сострадание, когда ей было плохо.
Наконец Роланд попрощался с хозяевами и, выйдя из большого зала, направился в покои своей жены.
Дария перестанет над ним издеваться, когда он овладеет ею.
Глава 14
Дария сидела на стуле возле окна. Ночь была ясной, сквозь облака светил молодой месяц. Лицо обдувал легкий ветерок. Во дворе неподвижно стояла собака. Вдруг она подняла голову и залаяла, когда мимо нее прошел воин, направляясь на ночлег. Время тянулось медленно. Дария знала, что рано или поздно Роланд придет, поэтому не вздрогнула, когда дверь комнаты отворилась, а затем тихо закрылась. Не поворачивая головы, она сказала:
– Роланд, я больше не позволю тебе унижать меня. – Она была рада, что ее голос твердо прозвучал в тишине комнаты. Ей очень хотелось в эту минуту взглянуть на мужа, чтобы узнать, не переменилось ли его настроение. Но она перестала сомневаться, когда услышала его холодный тон:
– Я буду вести себя так, как мне заблагорассудится, Дария. Ты – моя жена, мое имущество, моя собственность. А сейчас я хочу взять тебя.
Хорошо, что она не видела выражения его лица. Ночной ветерок играл ее волосами, ласкал щеки.
– В нашу первую ночь я любила тебя так сильно, что сделала бы для тебя все на свете. Меня ужасала мысль, что ты умрешь, покинешь меня, когда я только-только нашла тебя. Я знала: ты покажешь мне, что значит соединиться с мужчиной, которого любишь. Я была счастлива, когда ты лежал в лихорадке и хотел меня…
– Я никогда не хотел тебя, – солгал он, радуясь тому, что она не смотрит в его сторону.
– Ну, положим, хотел эту женщину, Лайлу. Ты был нежен, и моя плоть откликнулась на твои ласки, но после того как ты грубо взял меня, мои чувства исчезли. – Она повернулась к нему, склонив голову. – А были ли те чувства на самом деле, Роланд? Удовольствие, которое, как говорят, испытывает женщина…, существует ли оно в действительности?
– Возможно, узнаешь, когда у тебя будет любовник.
Дария продолжала, словно не слыша его слов:
– Но в тот момент, когда ты приготовился оросить меня своим семенем, мне показалось, что ты узнал меня – меня, а не эту Лайлу!
Дария отвернулась к окну.
– Наверное, я ошибалась, наверное, хотела слишком многого – чтобы ты шептал мое имя, стонал, чтобы любил меня. Наверное, ты никогда не вспомнишь ночь, когда мы принадлежали друг другу…
Он издевательски расхохотался.
– Вспомнить ночь, которая живет только в твоем воображении? Это как ткань, сотканная из несуществующих нитей. Кажется, ты утверждала, моя стыдливая маленькая девственница, будто помыла потом мои чресла.
– Это правда. Мне не было стыдно. Я ухаживала за тобой, потому что ты был болен, а я любила тебя. Да, я смыла свою кровь и твое семя, ибо не хотела, чтобы ты почувствовал вину и обязательства передо мною. Я сама решила отдаться тебе, а стало быть, и отвечать за это должна сама. Однако затем, Роланд, все пошло кувырком, и этого мне искренне жаль. Но ребенок, наш ребенок…
67 
