105 
– Совсем недавно я испугалась бы, что надоедаю тебе. Но не сейчас.
Она коснулась губами шрама, но так легко, что ему захотелось плакать.
– Как это вышло?
– Порез на ноге? Мы дрались деревянными мечами. Джеймс умудрился ткнуть меня в живот, я отступил, налетел на бревно и упал. И к сожалению, напоролся на маленький и очень острый сучок. Он прорвал ткань штанов и вонзился в тело.
– Ты уже был достаточно взрослым. Тебя матушка перевязывала?
– Нет, меня спас отец, благослови его Господь на все времена. Сам промыл рану и смазал бальзамом, – пояснил Джейсон и снова тихо позвал: – Холли…
Она обвела пальцем еще один шрам на правом бедре, полученный в восемь лет, в результате падения с пони. Джейсон понял, что с ним все кончено, когда она лизнула шрам, сжала его напряженную плоть, и ему захотелось просто закрыть глаза, обмякнуть и умереть. Слава Богу, ему уже не восемнадцать, и он еще сохраняет некоторую толику самообладания. Однако Холли оказалась настоящим педантом и вовсе не собиралась торопиться. Прошла целая вечность, прежде чем она добралась до его груди. Сейчас она стояла на коленях, наклонившись над ним, и распущенные волосы касались его лица. Пальцы скользили к шраму, белевшему на плече.
– Это пулевое ранение.
– Да.
– Ему уже пять лет.
– Да. Расскажи, Джейсон. Расскажи, что случилось. Думаю, время уже пришло.
Не дождавшись ответа, она наклонилась и поцеловала сморщенный шрам.
– Боль, которую ты, должно быть, вынес… Мне ужасно жаль.
Горло сжало судорогой. Сердце пронзила боль такая черная, такая реальная, что на секунду перехватило дыхание. Эту боль пришлось пережить очень давно, но он все еще ощущал ее, ощущал полную беспомощность и знал, что до сих пор платит за роковую ошибку.
Должно быть, она увидела эту боль в его глазах, потому что поцеловала его и продолжала ласкать, пока боль не улеглась. Непонятно, как ей удалось исцелить его так быстро. И окончательно.
– Она замышляла убить моего отца. Я не мог позволить ей… – выдавил он.
– Конечно, не мог, – утешила она, целуя его снова и снова: горло, подбородок, губы. – Ведь и я точно так же не допустила бы, чтобы что-то случилось с моим отцом, особенно если от меня зависела его жизнь.
– Она целилась ему в сердце. Мой отец примерно на дюйм выше меня и умер бы мгновенно. Этот благословенный дюйм спас ему жизнь.
Она так живо представила, как он закрывает собой отца, как пуля разрывает его плоть… И ощутила такую бешеную, неукротимую ненависть к давно погибшей женщине, что на мгновение поняла, что значит желать смерти другому человеку. Жаль, что эта особа давно в могиле и потому недосягаема.
– Но объясни, почему она хотела убить твоего отца?
Он поднял руку и откинул со лба ее волосы. Увидел ярость в ее глазах и удивился. Как она могла испытывать подобные чувства из-за случившегося пять лет назад, задолго до того, как они познакомились?
Ему казалось привычным кутаться в сверлящую боль, как в старую рубашку. Может, не стоило помнить случившееся с такой кристальной ясностью, но он помнил.
– Ее звали Джудит, и я стал пешкой в ее игре. Она была прекрасна, но не эта красота увлекла меня, а ум, искрящееся остроумие, способность удивлять, смешить и одновременно поражать. Я хотел жениться на ней. И не догадался о предательстве, пока не стало слишком поздно. Я был проклятым идиотом.
– Расскажи, – шепнула она, присаживаясь на корточки, белоснежная и обнаженная, с длинными, разметавшимися по плечам и груди волосами и лежащими на бедрах руками. – Расскажи.
Джейсон не хотел воскрешать воспоминания, по-прежнему лежавшие в груди раскаленным камнем. Не хотел, чтобы она знала трижды проклятые подробности того, что он наделал. Не хотел, чтобы она поняла, каким идиотом он был. Жалким кретином, едва не уничтожившим собственную семью.
Он упрямо покачал головой, но слова против воли уже сорвались с языка:
– Все началось с алчности трех коварных людишек, абсолютно лишенных совести. И мой отец оказался в самом центре бури.
Он рассказал об Аннабел Трелони, женщине, которая одурачила их всех, включая Холлиса. О том, что Джеймс тоже едва остался жив.
– Ему удалось убить Луи, брата Джудит, но сам он был на краю гибели.
Джейсон потер плечо, снова ощущая тот момент, когда пуля вонзилась в него и отбросила на отца.
– Корри прикончила обеих женщин, – продолжал он. – Сейчас такое кажется невозможным, но она это сделала. Пристрелила сначала Джудит, потом Аннабел Трелони, чтобы спасти Холлиса. Припоминаю грохот выстрелов, показавшийся мне оглушительным. Я сознавал, что меня ранило, и думал, что этого просто не может быть, потому что ничего не чувствовал. Еще помню, как отец прижимал ладонь к ране, как кричал на меня, а я был счастлив, что он жив. Помню еще, как подумал, что с моей удачливостью пуля могла пройти навылет и убить отца, но этого не произошло. Мне хотелось умолять о прощении за все, что я натворил, но язык не ворочался, слова куда-то подевались, а потом все потемнело, и я потерял сознание.
105 
