107 
– Вины? Ты? На тебе нет никакой вины. В то время, как это случилось, ты была совсем девчонкой.
– Еще как есть! Неужели не помнишь? Это я набросилась на бедного невинного Джейсона Шербрука и к тому же сунула руку в твои штаны: в этом мой отец был совершенно прав. Но, сделав это, я обрекла тебя на долгие муки, бедный Джейсон. Мало той невыносимой боли, которая преследует тебя, пришлось жениться, жениться против воли, чего ты хотел меньше всего на свете. И женитьба казалась тебе чем-то вроде орудия пытки, «железной девы»… прости, всего лишь шутка. Несчастный Джейсон, к воспоминаниям о неудаче и сознанию собственной вины прибавилась еще и жена! Думаешь, дух давно умершей злобной твари Джудит пребывает поблизости, радостно потирая руки? От сознания того, что по-прежнему управляет твоей жизнью? Да, это наверняка нравится злобной стерве, не считаешь? Интересно, ее дух до сих пор уверен, что победил? Не хочешь тепленького молочка?
Джейсон вскочил, почти теряя рассудок от бешенства, желая только одного: удушить ее.
– Брось этот покровительственный тон! – заорал он, потрясая кулаком перед ее носом. – И не смей вспоминать о гнусном духе Джудит, чтобы лишний раз поиздеваться надо мной! Твое чувство юмора здесь неуместно!
Она заметила, как сильно бьется жилка у него на шее, и опустила голову.
– Ну разумеется, нет! Иногда слова просто слетают у меня с языка. Я знаю, что никоим образом не смогу заставить тебя открыть глаза на то, что случилось пять лет назад. Бесполезно. Вся равно что ногтями сдирать дранку с крыши. Кстати, ты не замерз? Не дать тебе халат? По-моему, он валяется где-то на полу, куда ты швырнул его пятнадцать минут назад. Впрочем, мне очень нравится смотреть на тебя, так что…
Он подхватил с пола халат и яростными рывками принялся натягивать.
– Перестань на меня глазеть, черт бы тебя побрал!
Глава 38
– Но почему? У тебя изумительная фигура. И когда ты раздеваешь меня, смотришь либо на мою грудь, либо на живот, либо на ноги, либо говоришь, что хочешь целовать меня под коленками. Словно не можешь решить, что делать раньше. Но и с тобой нелегко. То есть я всегда знаю, откуда начать. Грудь, потом ноги, о Господи, как я люблю твои ноги! И когда я разглядываю все части твоего тела, даже давно мертвые, меня охватывает восхитительный озноб. Итак, как насчет теплого молока?
– Не хочу я никакого проклятого молока! Я хочу бренди.
– Что же, мой отец был бы доволен. Возможно, я тоже выпью бренди. Джейсон!
– Что, черт возьми?
– Тебе действительно не нравится кресло в изножье кровати? Возможно, если как следует попрактиковаться, наша одежда окажется на кресле, а не на полу.
Она абсолютно безжалостна и бесчеловечна и совсем не сочувствует ему, несмотря на весьма неубедительные уверения в обратном.
Он пнул кресло, выругался, в полной уверенности, что сломал палец на ноге, и вылетел из спальни. Жаль, что Анджела здесь больше не живет! Он бы отнес к ней в комнату бокал с бренди, подвинул к ее кровати стул и рассказал бы, что собирается придушить свою жену. А уж потом позаботился бы о лорде Гримсби, но лорд Гримсби был ничем по сравнению с его дерзкой бесчувственной женой.
Но три дня назад Анджела переехала во вдовий дом. Сам Холлис надзирал за четырьмя лакеями, тащившими ее вещи, Теперь они с Холли остались одни в большом доме. Раньше Джейсон никогда не считал его большим, а вот теперь… Если он удушит ее, дом покажется еще больше и просторнее. И будет принадлежать только ему. Он сможет делать все, что захочет и когда захочет. Проклятие!
Может, стоит разбудить Петри, рассказать о проклятой равнодушной жене, выслушать список женских недостатков и немного утешиться? Но сколько это продлится? Зная Петри, скорее всего неделю. Кроме того, на его счастье, Марта наверняка их подслушает, ворвется в комнату и огреет их кочергой по головам.
– Йо-хо, Джейсон! В доме ужасно холодно, не находишь? Может, подогреть бренди?
Он обернулся. Его жена – сплошные улыбки – шла по коридору.
– Дом кажется пустым без Анджелы, – пожаловалась она, беря его за руку. – Что, по-твоему, происходит во вдовьем доме?
– От души надеюсь, что они спят, – сухо обронил он.
– О Господи, это я во всем виновата. Если бы я не задавала тебе все эти душераздирающие вопросы, из-за которых ты ушел от меня, сейчас лежала бы в постели с глупой улыбкой на лице, а ты бы потел рядом, а может, мы даже пели бы дуэтом.
107 
