23 
Во время этой речи судьи в кабинет вошли Ма Жун и Цзяо Дай. Они доложили, что старшина Лин выполнил все распоряжения. Заставы из десяти солдат были выставлены у всех городских врат, а в каждой надвратной башне заточили по дюжине подручных Цзяня. К этому времени число заточенных возросло на шесть солдат. Они дезертировали из армии из-за совершенных преступлений. Старшина Лин также разжаловал в водоносы тех ротозеев, которые до этого стерегли городские врата.
Ма Жун добавил, что Лин обладает всеми качествами настоящего военного; из армии он дезертировал из-за ссоры с нечистым на руку тысяцким и теперь рад был вернуться в ее ряды.
Судья Ди кивнул головой и сказал:
— Следует произвести этого Лина в сотники. В настоящий момент мы вынуждены держать сорок человек в заставах возле городских врат. Если они будут хорошо нести службу, я расквартирую их в усадьбе Цзяня. Когда усадьба будет конфискована, я превращу ее в гарнизонную казарму. Ты, Цзяо Дай, остаешься командиром этих сорока и тех двадцати, что сейчас охраняют управу, пока не прибудут солдаты, которых я попросил прислать.
Сказав эти слова, судья отпустил своих помощников. Он взял кисть и составил срочную депешу далекому областному правителю, в которой описал события последних двух дней. Судья также приложил список людей, которых следовало восстановить на военной службе, и прошение о производстве старшины Лина в сотники. И наконец, он попросил также направить в Ланьфан сто солдат в качестве постоянного гарнизона.
Не успел судья запечатать донесение, как вошел староста Фан и доложил, что в управу явилась госпожа Да, которая ждет у ворот.
Судья Ди обрадовался.
— Введите ее! — повелел он.
Когда Фан ввел женщину в кабинет, судья Ди оглядел ее оценивающим взглядом. Госпоже Да было уже около сорока, но она все еще блистала красотой, хотя явилась к судье ненакрашенной и одетой очень просто.
Встав на колени перед скамьей, она робко молвила:
— Госпожа Да, урожденная Мэй, почтительно приветствует вашу честь.
— Мы не в суде, сударыня, — сказал мягко судья. — Нет никакой нужды в церемониях. Встаньте с колен и, прошу вас, садитесь.
Госпожа Да медленно встала и опустилась на одну из скамеечек. Она не решалась заговорить.
— Я всегда восхищался, — молвил тогда первым судья Ди, — вашим покойным мужем, наместником Да, и считал его одним из величайших сановников своего времени.
Госпожа Да отвесила поклон и сказала тихо:
— Это был великий и добрый человек, ваша честь. Я не отважилась бы покуситься на драгоценное время вашей чести, не будь моей священной обязанностью исполнить распоряжение моего покойного мужа.
Судья Ди наклонился вперед.
— Прошу вас, продолжайте, сударыня! — сказал он.
Госпожа Да извлекла из рукава продолговатый сверток. Она встала и положила его на стол.
— На смертном одре, — начала она, — наместник вручил мне эту картину на свитке, нарисованную им собственноручно. Он сказал, что это — единственное, что он оставляет в наследство мне и моему сыну. Все остальное имущество отдавалось моему пасынку Да Кею. Проговорив это, наместник закашлялся, и Да Кей вышел, чтобы принести еще одну чашу лекарственного настоя. Как только он вышел, муж внезапно обратился ко мне со словами: «Если у тебя наступят трудные времена, отнеси эту картину в управу и покажи ее начальнику. Если он не поймет ее значения, ты покажешь ее следующему начальнику и так далее, пока в долгожданное время мудрый судья не разгадает секрет картины». Тут снова вошел Да Кей. Наместник посмотрел на нас, положил свою исхудавшую руку на голову сынишки, улыбнулся и отошел к предкам, не произнеся более ни слова.
Произнеся это, госпожа Да разрыдалась.
Судья Ди подождал, пока она успокоится, а затем сказал:
— Каждая подробность последнего дня жизни наместника очень важна, сударыня. Поведайте мне все, что случилось дальше.
— Мой пасынок Да Кей, — продолжала госпожа Да, — забрал у меня свиток, сказав, что возьмет его на хранение. Тогда он еще был добр, но после похорон совершенно переменился. Он велел мне вместе с маленьким сыном немедленно оставить его дом. Он обвинил меня в том, что я обманывала его отца, и запретил мне и сыну даже приближаться к порогу. Затем он швырнул свиток на стол и со злобной усмешкой сказал, чтобы я забирала мое наследство.
Судья Ди потеребил бороду.
— Поскольку наместник был очень мудр, сударыня, в картине этой должна скрываться некая тайна. Я должен тщательно изучить ее. Однако я обязан вас предупредить, что я отнесусь к содержанию этого тайного послания без всякого предубеждения: оно может оказаться как в вашу пользу, так и против вас, если содержит в себе, скажем, доказательства вашего прелюбодеяния. В любом случае я поступлю в соответствии с законом и справедливостью. Предоставляю вам, сударыня, решить, оставите ли вы мне этот свиток или предпочтете забрать его и отказаться от расследования.
23 
