очень нудно 
27 
— Преклони колени перед начальником, дерзкий пес! — рявкнул Фан.
Цзянь Моу побагровел от гнева. Жилы на его лбу вздулись толстыми веревками. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но тут кровь хлынула из его разбитого носа. Он пошатнулся и, продержавшись мгновение на ногах, рухнул на пол без чувств.
По знаку судьи староста наклонился и стер кровь с лица Цзяня. Тот не шелохнулся.
Тогда староста послал помощника за ведром холодной воды. Распахнув халат Цзяня, ему на грудь плеснули холодной водой. Но все было напрасно — он так и не приходил в сознание.
Судья Ди, не скрывая своей досады, вновь повелел старосте позвать Лю Вань-фана.
Как только тот склонился перед скамьей, судья спросил:
— Не страдал ли твой хозяин каким-нибудь недугом?
Лю растерянно посмотрел на простертое тело Цзяня, вокруг которого возились судебные приставы в тщетных попытках оживить его.
Покачав головой, Лю начал:
— Хотя телом мой хозяин был весьма крепок, он страдал от какой-то болезни мозга. Он долгие годы советовался с разными докторами, но ни одно лекарство ему не помогало. В гневе мой хозяин часто падал в обморок и по нескольку часов лежал неподвижно, так, как сейчас. Врачи утверждали, что помочь ему можно, только если сделать дырку в черепе и выпустить наружу дурной воздух. Но ни один лекарь в Ланьфане не решался взяться за такую операцию.
Лю Вань-фана увели. Четверо приставов отнесли безжизненное тело Цзяня обратно в тюрьму.
— Пусть смотритель доложит мне, как только этот человек очнется, — повелел судья Ди старосте.
Для судьи внезапный обморок Цзянь Моу оказался совсем не на руку, поскольку он крайне нуждался в том, чтобы выяснить у Цзяня, кто был его таинственным посетителем. Каждый час промедления давал незнакомцу большую возможность скрыться. Судья глубоко сожалел, что не догадался допросить Цзяня сразу же после ареста. Но кто мог предвидеть существование неизвестного сообщника?
Вздохнув, судья Ди выпрямился в кресле и стукнул молоточком по скамейке. Звучным голосом он изрек:
— Преступник Цзянь Моу узурпировал власть императорского правительства и восемь лет правил самолично. Отныне закон и порядок восстановлены в Ланьфане. Добродетельные граждане будут защищены, а преступники подвергнутся безжалостному преследованию и наказанию в соответствии с законами Поднебесной. Негодяй Цзянь Моу виновен в измене и должен понести заслуженное наказание. Кроме этого, он совершил ряд менее крупных преступлений. Все, кто хочет возбудить иск против Цзянь Моу, должны подать в управу прошение. Каждая жалоба будет тщательно рассмотрена, и там, где это возможно, выплачена компенсация за ущерб. Обязан вас предупредить, что на расследование всех этих жалоб уйдет немало времени, однако в конце концов все несправедливости будут устранены и правда восторжествует.
Толпа зрителей взорвалась восторженными криками. Судебным приставам понадобилось немало усилий, прежде чем удалось восстановить порядок в зале.
Стоявшие в углу три буддийских монаха не принимали участия в общем возбуждении; сгрудившись, они о чем-то перешептывались между собой.
Затем они стали пробиваться через толпу, выкрикивая визгливыми голосами, что пострадали от ужасной несправедливости.
Три монаха заявляют о краже перед судом
Как только монахи приблизились к помосту, судья Ди заметил, что это были пренеприятнейшие личности — грубые алчные лица, бегающие глаза. Когда монахи склонились перед помостом, судья Ди повелел:
— Пусть старший из вас назовет свое имя и скажет, в чем его жалоба.
— Ваша честь, — заговорил средний монах, — я, невежественный монах, известен под именем Столп Учения. Я живу вместе с двумя моими собратьями в маленьком храме возле южных городских врат. Мы проводим наши дни в ревностной молитве и самосозерцании. В нашем бедном храме из всех сокровищ только и имеется что золотая статуя нашей Милосердной Госпожи Гуан Инь, да славится ее имя! Два месяца назад этот негодный Цзянь Моу явился в наш храм и забрал изваяние. В аду вариться ему в кипящем масле за это святотатство! Мы между тем молим вашу честь вернуть нам драгоценную святыню, а ежели этот беззаконник Цзянь Моу переплавил ее, то возместить нам ее стоимость в золоте или серебре!
Проговорив все это, монах трижды ударил лбом в пол.
Судья Ди медленно оглаживал свои бакенбарды. Помолчав немного, он сказал непринужденным тоном:
27 
