очень нудно 
41 
Лена старалась приходить одна. С ней всегда было хорошо. Они могли сидеть подолгу вдвоем. Иногда Лена что-нибудь рассказывала, иногда они просто сидели молча. Артур держал её за руку и боялся слово произнести или лишний раз взглянуть ей в глаза. Лену, по просьбе мамы, попускали в палату, если она приходила в то время, когда Артур лежал под капельницей. У Лены, когда она видела его с иглой в вене, взгляд наполнялся состраданием. Артур чувствовал, что всё-таки не совсем ей безразличен. Перед тем, как Лена уходила домой, они обычно подолгу целовались. Теперь Лена не сопротивлялась, а только смущенно шептала: «Артур, вдруг кто-нибудь увидит…», но Артур заверял её, что ничего страшного не случиться и всё продолжалось. О том, что любит его, Лена больше не говорила, но и не отрицала этого. Это согревало. Особенно приятными стали её слова: «Я так тогда испугалась и так волновалась за тебя».
В общем, чувствовал Артур себя уже нормально, если отбросить в сторону то, что вид чашки с чаем, вызывал у него отвращение до тошноты, и вопросы Артур Николаевича о том, помнит ли он, что с ним произошло, доводили это отвращение до предела. Тогда Артура начинало знобить, кружилась и становилась тяжелой голова, и он с трудом мог ответить только: «не помню, не знаю». Выписывать его Артур Николаевич не спешил. К Артуру он относился, как ко взрослому. Иногда, когда оставался дежурить, и позволяло время, он с удовольствием играл с Артуром в шахматы и всегда неизменно проигрывал.
– Артур Николаевич, – расставляя фигуры для очередной партии, спросил его как-то Артур, – вы мне просто подыгрываете?
– Нет, – честно признался Артур Николаевич. – Просто я обожаю играть в шахматы, но играю не очень хорошо. А с тобой интересно играть, ты – игрок сильный.
В тот вечер погода стояла ужасная. По окнам стучали дождевые капли, шумел ветер. Глядя на темное окно, Артур подумал, как хорошо, что родители и Лена успели уехать ещё до дождя. В палату заглянул Артур Николаевич.
– Как дела, тезка? – спросил он.
– Нормально, – Артур улыбнулся.
– Тогда в семь, после того, как Наталья Игоревна тебе давление измерит, приходи, партейку в шахматишки сыграем. Кажется, сегодня больных тяжелых ещё нет.
В половине седьмого в палату заглянула Наталья Игоревна. Это была молодая и очень красивая медсестра, которой оказывал знаки внимания Артур Николаевич, и которая относилась к Артуру тоже, как ко взрослому. Как-то за партией шахмат Артур спросил у Артура Николаевича:
– А Наталья Игоревна ваша невеста?
– Не совсем, – Артур Николаевич почему-то смутился. – Почему ты так решил?
– Ну… – Артур сделал красноречивую паузу.
– Я, видишь ли, друг мой, женат, а она – замужем. Только ты не распространяйся сильно.
– Мне вроде бы и не к чему, – кивнул Артур.
– Ну, вот и ладненько… так, снова я, как швед под Полтавой…
– Артур, к тебе гости, – сказала Наталья Игоревна. – Уйдут, я тогда с твоим давлением приду разбираться.
– Какие гости? – удивился Артур, прикидывая, кто бы мог прийти.
– Парень и две девушки. Сейчас зайдут.
– Да я сам выйду.
– Не стоит. Там сквозняк на лестнице.
Через минуту дверь палаты открылась, и вошли Вика, Люба и прыщавый. Всё, что уже почти прошло, навалилось с новой силой. Артур мучительно пытался сдержать начавшую его бить дрожь и подступающую к горлу тошноту.
– Ну, здравствуй, мальчик, – поприветствовала его Люба.
– Здравствуй, – почти сквозь зубы выдавил он. – Что вам нужно?
– Вот проведать тебя пришли. Что это ты болеть вздумал? Нервишки слабоваты оказались? – Вика сладко улыбнулась.
– Головой во время тренировки стукнулся, – мрачно ответил Артур. – Сотрясение у меня.
– А что ж тебя, дружок, не в нейрохирургию, а в неврологию заперли? – прыщавый показал в улыбке желтые зубы.
– Мать договорилась. Здесь тише.
– А бледный чего такой стал? – спросила Вика.
– Посиди две недели в помещении, я посмотрю на твой румянец.
– Ну, ты выздоравливай, а то мы тебя заждались. Мы тебе вот кое-что принесли. Это тебе подарок, – прыщавый протянул Артуру пакет с фотографиями. – Классно вышло, особенно Любаню.
– Пошли вы! – поморщился Артур.
– Мы-то пойдем, а ты на досуге посмотри. Не советуем тебе рыпаться. Минимум, такие фотки будут у всех твоих знакомых и родителей. Что скажут? Максимум, девки заяву напишут и тебя посадят. А знаешь, что светит за изнасилование и за то, что ты со мной? Из тебя ж на зоне девочку сделают, – он хихикнул. – Так что, не торопись нас посылать. Будешь ты, пацан, делать, что мы тебе скажем, и никуда не денешься. А фотки я оставлю. Ты посмотри, на досуге. Выздоравливай, детка.
41 
