Глава 29

Небрежным взмахом руки Алехандро отпустил молодого человека, который вызвался его проводить. Грихальва пора усвоить, что в их огромном Палассо герцог по крайней мере не заблудится по пути к комнатам Сааведры. Он бегом поднялся по лестнице, на верхней площадке Отворил дверь, прошел через гостиную в ателибрро. Сарио Грихальва стоял у растворенного настежь окна и смотрел на внутренний двор.

Верховный иллюстратор оглянулся, как только Алехандро подошел к мольберту с незаконченной картиной. Решимость герцога сменилась замешательством и благоговением.

— Матра Дольча! Такого я не ожидал!

— В самом деле? — Красивое, выразительное лицо Грихальвы было бледным, губы собраны в трубочку, словно он намеревался плюнуть. — А я совсем недоволен. Начну заново.

— Заново? Зачем? Она же великолепна!

— Убогая мазня. — Грихальва подошел к мольберту, небрежно накинул ткань на картину. — Начну сначала. Алехандро был напрочь сбит с толку.

— Постой, но если мне нравится…

— Ваша светлость, я всю жизнь учился живописи, не правда ли? Граццо, позвольте мне признать, что это далеко не лучшая из моих работ. Я бы никогда не осмелился судить о том, как вы правите герцогством.

И тут Алехандро вспомнил, зачем пришел. И оживился.

— Я как раз об этом и хотел тебя попросить, — произнес он скороговоркой. — Ты не против?

Грихальву этот вопрос застиг врасплох. Впервые Алехандро видел его в такой растерянности.

— Вы хотите, чтобы я.., стал вашим советником?

— Согласен?

На лице Грихальвы за краткий миг сменилось столько выражений, что герцог не успевал их распознавать. Последнее выражение задержалось подольше. Мрачное высокомерие.

— Ваша светлость, это они вас подговорили? Испугались за вас и Тайра-Вирте?

— Ты о ком? Кто меня подговорил?

— Конселос. Скорее всего, марчало до'Нахерра, Серрано, консело до'Саенса… — Темные глаза были бездонны. — Да, ваша светлость? Они сговорились и роют мне яму, хотят выставить на посмешище…

У Алехандро вырвался смешок.

— Ошибаешься. Это у тебя есть шанс выставить их на посмешище.

Побледнев, Грихальва резко отвернулся к окну и застыл, одеревенел — спина прямая, голова высоко поднята, мышцы судорожно напряжены. Он изо всех сил пытался скрыть рвущиеся наружу эмоции.

«Что-то здесь не так. — подумал герцог. — Я от него ждал совсем другого…»

Алехандро тяжело вздохнул, подошел к столу, ногой подтянул к себе стул, уселся верхом, руки положил на обтянутую велюрро и обитую медными гвоздями спинку, а на руки опустил подбородок. И сказал, старательно выбирая слова и сдерживая волнение:

— Я на тебя рассчитываю. Грихальва напрягся еще сильнее.

— Ты мне поможешь. — На сей раз Алехандро ощутил в себе решимость под стать той, что звучала в голосе. — Я намерен позаботиться о том, чтобы конселос не смогли разрушить мои планы. Я намерен позаботиться о том, чтобы Сааведра Грихальва не расставалась со мной, пока мы не захотим расстаться. — Он разглядывал складки изгвазданной рубашки, которая висела на плечах Грихальвы как на вешалке. — Мне предстоит женитьба на пракансийской принцессе, но я буду любить Сааведру и заботиться о ней. И о ее семье.

Грихальва наконец ожил. Мгновенно повернулся — точь-в-точь как солдат с мечом в руке, ожидавший нападения сзади. Глаза его сверкали, губы кривились. Алехандро встревожился.

  127