очень нудно 
36 
Она взглянула на Арриго, собираясь узнать у него имя женщины. И тут она поняла. Ответ читался у него в глазах — испуганных, восхищенных, разгневанных, светящихся от вспыхнувшего желания. Мечелла с трудом сдерживала слезы. Как мог он разрешить этой женщине вернуться ко двору? Но когда она увидела, как Арриго, всегда такой красноречивый, мучительно подбирает слова, ее сердце смягчилось. Это не его вина. Он не знал. Мечелла пришла в ярость от самонадеянности надменной Грихальва и ее дурных манер.
— Я вижу, приехали граф и графиня до'Альва, — сказала Мечелла мягким, спокойным голосом.
Лицо Арриго теперь выражало благодарность и восхищение ее самообладанием.
— Да, к тому же так поздно — еще чуть-чуть, и это выглядело бы оскорблением. Отец не любит, когда опаздывают, особенно на его приемы. — И почти тут же добавил:
— Хочешь, потанцуем, Челла?
Она поняла, что Арриго предлагает ей путь к спасению, и была ему за это благодарна. Кружиться в его объятиях, забыть о жаждущих сенсации взглядах придворных, отсрочить неизбежную встречу…
Нет, она будет сидеть здесь и ждать, пока эта женщина проявит свою подлую сущность и весь мир увидит, как она подойдет к Мечелле, чтобы пробормотать ничтожные оправдания своему позднему появлению. Мечелла сбросила с плеч расшитую хрустальными капельками шаль, открыв взорам присутствующих свои полные груди и бриллианты, и улыбнулась мужу:
— Ты будешь держать меня на руках!
— Отец ставил Лиссию себе на сапоги, когда учил ее танцевать, — усмехнулся Арриго. — Я мог бы сделать то же самое с тобой, но…
— Но пальцы, сломанные сестрой до'Эсквита, превратятся в лепешку.
И когда Тасия, графиня до'Альва, под взглядами всего двора подошла к ним, чтобы засвидетельствовать свое почтение, они все еще смеялись. Собственно, смотреть было не на что. Реверанс, несколько слов, которых никто не расслышал, милостиво улыбающаяся Мечелла, сдержанный Арриго, прекрасная, холодная Тасия. И. более ничего.
Однако все заметили, как Великая герцогиня Гизелла тихонько вздохнула и закрыла глаза, что было истолковано как короткая благодарственная молитва. Баронесса Лиссина до'Дрегец, бывшая любовница Коссимио, прошептала что-то на ухо своему кузену Меквелю, и в следующее мгновение Верховный иллюстратор кружил в танце с Тасией. Великий герцог ничего не заметил, занятый беседой с графом до'Альва.
Всех постигло грандиозное разочарование. Встреча, которую с таким нетерпением ожидали, состоялась, но фейерверк в полночь так и остался единственным развлечением.
На следующий день в доме до'Альва, расположенном в новом престижном районе Мейа-Суэрты, Тасия принимала посетителей. Гости пришли поздравить ее с бракосочетанием, но для большинства из них это было лишь поводом. На самом деле им хотелось обсудить события предыдущего вечера. Граф Карло около часа провел в ее приемной, исполняя обязанности хозяина дома. Лиссина, много лет назад побывавшая в подобной ситуации, проявила доброту, приехав раньше всех и уйдя последней, чтобы помочь Тасии отражать словесные выпады. Она также рассказывала всем и каждому, что отныне Тасия будет принята во все благотворительные комитеты, попечителями которых являются она и Великая герцогиня. Ничто не может заставить сплетников замолчать так убедительно, как имя Гизеллы.
Но Тасии не нужны были помощники, чтобы еще раз разочаровать всех, кто пришел посмеяться над ее несчастьем. К вечеру половина Мейа-Суэрты облегченно вздохнула вслед за Великой герцогиней. Другая половина вздохнула разочарованно.
На публике Тасия вела себя безукоризненно. Как всегда элегантная, она была образцом выдержки и достоинства. Но вечером, оставшись одна в той самой комнате, где они разговаривали с Рафейо, она нервно ходила из угла в угол, плакала и проклинала то Арриго, то его бледную беременную жену.
— Канна! — выкрикивала она. — Собака! Безмозглая идиотка! Как смеет эта глупая корова так улыбаться мне!
Она швырнула в угол серебряную коробку конфет, но та лишь глухо ударилась о толстый ковер, не принеся Тасии желаемого удовлетворения.
— А Арриго, эта опустившаяся свинья! Позолоченное ведерко для вина последовало за коробкой — и с тем же результатом.
— Я сотру с его лица эту глупую улыбку, срежу кухонным тесаком! Наконец она устало рухнула на диван. Глаза горели, нос распух, голова, казалось, сейчас взорвется, как вчерашние фейерверки. Через некоторое время она поднялась и пошла наверх, чтобы собрать кое-какие мелочи. Под этим предлогом она и выбралась сюда, в свой старый дом. Зеркало отразило лицо со следами слез и печатью прожитых лет, впрочем, все это можно было легко исправить с помощью косметики, стоявшей тут же, на туалетном столике.
36 
