9 
Так и прошло несколько минут, пока медичка, злобно вонзив в книжку иглу, не выдернула у него термометр:
— Та-ак… — задумчиво протянула она, глядя на ртутный столбик. — Ну, и что скажем?
— Сколько там? — спросил Андрей.
— Чем греем, мальчик?
— Что?
— Ты меня совсем за дуру считаешь? У тебя ни кашля, ни чиха, ни хрипа, гланды не опухшие — а на градуснике температура! Чем грел?
— Ничем… — Зверев даже не шевельнулся в ответ — боялся, что боль под ребрами снова вернется.
— Ну да, ты больной, а я римский папа… — Медичка профессиональными движениями прощупала его бока, топчан за спиной, школьный пиджак, рубашку. — Ну что, сознаваться будешь или к директору пойдем?
Андрей промолчал.
— Нехорошо… — подумав, кивнула блондинка. — Ты домой хотел, освобождение получить? Будет тебе сейчас освобождение, но полной программе… — Она сняла трубку с телефона, набрала номер из двух цифр. — Здравствуйте. Это тридцать пятая школа, медицинский пункт. У меня подозрение на воспаление легких у учащегося, в тяжелой форме. Нужна срочная госпитализация. Да, жду.
У Зверева начали затекать плечи — все же поза его была не очень удобная. Он качнулся вперед — боль тут же напомнила о себе. Попытался откинуться в левую сторону — стало хуже. Качнулся вправо — вроде ничего. Тогда он полностью завалился на правый бок и замер, сложив руки на груди.
— Будет тебе освобождение, — тем временем злорадно пообещала медичка. — Полное освобождение. С такой температурой тебе не телевизор дома на диване, а полная госпитализация положена. Поколют витамины пару дней в задницу большим шприцем, клизму сделают, бромчиком попоят — быстренько поймешь, как здоровье беречь надо.
Единственное, чего не успела пообещать блондинистая врачевательца за те двадцать минут, которые они ждали «скорую», — так это того, что, если он не перестанет болеть, его обязательно «забреют» в армию.
Наконец дверь распахнулась, вошел усатый круглолицый мужчина с грузинским горбатым носом, и комнатенка наполнилась запахом свежего хлеба. Из-под руки гостя выглядывала невысокого роста женщина в халате и в белой косынке, с кожаным саквояжем в руке.
— Добрый день, где больной, на что жалуется?
— Подозреваю воспаление легких, — подпрыгнула на стуле медичка. — Жалуется на боли в грудине, температура высокая. Шумов в легких нет, горло не покраснело…
— И давно он в такой позе лежит? — прищурился гость, подошел ближе. — Тошнота есть? Что скажешь, герой? Тошнило, рвало?
— Тошнило, — тихо подтвердил Андрей.
— Ты попытайся сесть, мой мальчик. Только осторожно. Вы о симптоме Ситковского слышали, милочка? — повернулся мужчина к блондинке. — Учились где-нибудь, или мама сюда пристроила?
— Я? — запнулась медичка. — Училась, конечно…
— Тогда ответьте, почему он на левый бок не поворачивается?
— Неудобно, наверное…
— Ну-ка, мальчик… — Мужчина присел перед Андреем, мягко нажал пальцами куда-то ниже пупка, и буквально все тело отозвалось резкой болью.
Зверев громко охнул.
— Все, все, больше не трогаю, — пообещал врач. — Ты правую ногу только выпрями и осторожно попытайся поднять. Не торопись!
Андрей стал выполнять команду — но опять его старания пресек приступ боли.
— Все, опускай. Вика, носилки. И предупреди диспетчерскую, что у нас «острый».
— Я сам дойду, — предложил Зверев. Но мужчина махнул рукой:
— Лежи! Мне только перфорации отростка не хватает.
— Аппендицит! — наконец-то дошло до блондинки.
— Вот именно, милочка, — кивнул врач. — Вы при таких признаках обязаны немедленно антибиотики прокалывать на случай перитонита, а вы книжонки глупые читаете. Рад был знакомству. А ты лежи, мой мальчик, все нормально будет. Чай, не шестнадцатый век на дворе, у нас из-за аппендикса не умирают. Сегодня его из тебя выдернут, а дня через четыре на своих двоих домой уйдешь. Тебе сейчас главное мышцы не напрягать, чтобы нарыв не лопнул. Ага, вот и носилки. Ну, герой, поехали.
Через минуту Андрей Зверев, укрытый рубашкой и пиджаком, мчался в холодном салоне медицинской «ГАЗели», а еще через полчаса его на этих же носилках уже катили по длинному больничному коридору Перед дверьми с надписью «Операционная» медсестры с помощью врача переложили его на другие носилки, убрали сложенную на груди одежду и принялись стягивать носки.
9 
