очень нудно 
95 
О чем полагается думать перед смертью?
В памяти вдруг всплыли стихи — притом что раньше он не мог выучить наизусть ни строчки. Вот и слово «кобасице» почему-то запомнилось. Если бы он дожил до завтра, то, возможно, проснувшись, заговорил бы по-английски. И память стала бы нормальная, как у всех людей.
- «Во тьме могилы ты принес мне…»
Это было начало строки, которую, среди тысяч других, часто бормотал себе под нос Данглар — он любил читать вслух стихи.
- «Во тьме могилы ты принес мне…»
Ноги до колен уже потеряли чувствительность. Он умрет здесь, как вампир, с запечатанным ртом и связанными щиколотками. Это делается, чтобы они не смогли выйти. Но Петер Плогойовиц все же смог. Вырвался из своего склепа, точно язычок пламени из зажигалки. Потом стал повелителем Хаджгета, жены человека по имени Данте и юных школьниц. И подчинил себе родственников солдата, которых превратил в вампиров. За это их потомки до сих пор преследуют его семью. И полоумный Кромс, очевидно, один из этих потомков, но Адамберг уже не сможет послать эсэмэску Данглару, чтобы тот все выяснил. Скотина этот Вейль, заставил его выключить мобильник. Зачем, спрашивается?
- «Во тьме могилы ты принес мне утешенье». [13]
Все-таки вспомнил последнее слово. Он старался вбирать воздух понемногу, но эти короткие вдохи сейчас давались ему с большим трудом, чем было еще совсем недавно. Он не думал, что так скоро начнет задыхаться, но ведь Кромс — мастер своего дела.
Еще совсем недавно — это когда? Кромс ушел с кладбища где-то час назад. Адамберг не мог слышать, как бьют часы на колокольне: до деревни было слишком далеко. Не мог посмотреть на циферблаты своих часов, не мог даже выглянуть в сад и узнать время с помощью Лусио.
- «Во тьме могилы ты принес мне утешенье».
Дальше там было что-то про вздохи святой и крики феи. В общем, про звуки вроде тех, которые издавала Вéсна.
Действительно, он услышал чье-то дыхание. Один раз, потом другой. Это дышал он сам.
Арнольд Паоле. Он вспомнил имя солдата, которого победил Петер Плогойовиц. И теперь уже не забудет.
XXXVI
Даница, не постучавшись, вошла в комнату Владислава, зажгла лампу на тумбочке и потрясла его за плечо:
— Он не вернулся. Уже три часа утра.
Влад поднял голову и снова уронил ее на подушку.
— Он легавый, Даница, — не подумав, пробурчал Влад. — Поэтому и ведет себя не так, как все люди.
— Легавый? — повторила ошеломленная Даница. — Ты же сказал, это твой друг, у которого был умственный шок.
— Психоэмоциональный шок. Извини, Даница, я не должен был тебе говорить. Но он действительно легавый. У которого был психоэмоциональный шок.
Даница скрестила руки на груди, взволнованная и обиженная: она заново переживала прошлую ночь, которую, как выяснилось, провела в объятиях полицейского.
— И зачем он сюда заявился? Подозревает, что кто-то из здешних совершил преступление?
— Он надеется найти здесь сведения об одном французе.
— Как его звали?
— Пьер Водель.
— Для чего это нужно?
— Возможно, много лет назад кто-то из здешних знал этого человека. Не мешай мне спать, Даница.
— Пьер Водель? Это мне ни о чем не говорит, — сказала Даница, грызя ноготь большого пальца. — Правда, я не запоминаю фамилии туристов. Надо будет посмотреть в книге. Когда он здесь был? До войны?
— Думаю, гораздо раньше. Даница, сейчас три часа утра. Можно узнать, что ты делаешь в моей комнате?
— Я же сказала. Он не вернулся.
— Я тебе все объяснил.
— Тут что-то не так.
— У легавого всегда все не так, ты же знаешь.
— Пусть он и полицейский, ему незачем разгуливать здесь по ночам. Не надо говорить «легавый», Влад, надо говорить «полицейский». Из тебя вырос не слишком воспитанный молодой человек. Правда, твой дедушка тоже не отличался воспитанностью.
— Оставь в покое моего дедушку, Даница. И не придавай такого значения условностям. Ты сама с ними не очень-то считаешься.
— Что ты хочешь этим сказать?
Влад с видимым усилием сел на кровати.
— Ничего. Ты так за него беспокоишься?
— Это дело, ради которого он сюда приехал, — оно опасное?
— Понятия не имею. Даница, я устал. Я не знаю, что это за дело, и знать не хочу, я приехал сюда только как переводчик. В пригороде Парижа произошло жуткое убийство. А незадолго до этого — еще одно, в Австрии.
95 
