очень нудно 
56 
Синджен надеялась, что ее сундуки с одеждой прибудут в самом ближайшем будущем. Ее нынешний гардероб был ужасающе скуден, еще немного — и ей будет нечего надеть. Даже ее синяя амазонка, которую она очень любила, выглядела весьма плачевно. Она смахнула с рукава пыль, окидывая взглядом остальных пассажиров. По большей части это были сельские жители в домотканой шерстяной одежде унылых тонов, кожаных жилетах и деревянных башмаках. Был здесь и один молодой человек аристократического вида в рубашке с модным высоким воротником; бедняга от качки слегка позеленел. Другой пассажир, судя по виду, преуспевающий торговец, то и дело плевался, перегнувшись через борт, и зубы у него были такие же коричневые, как и его слюна. Говорили все не по-английски, но Синджен понимала большую часть сказанного.
Синджен больше не заговаривала с мужем. Надо отдать ему должное — по крайней мере, он пытался быть с ней любезным так же, как пыталась и она. Но на самом деле ей вовсе не хотелось быть с ним любезной. Ей хотелось ударить его. Она посмотрела на его профиль и не смогла отвести глаз, такой он был красивый. Легкий ветерок шевелил его черные волосы, подбородок был гордо вздернут, глаза закрыты. Он был шотландец, и здесь был его дом. Чайка с криком пронеслась в опасной близости от его лица, и он, откинув голову, весело засмеялся.
А для нее этот край был чужим, здесь она не была дома. Она тоже гордо вздернула подбородок, глубоко вдохнула морской воздух и вместе с ним — резкий запах рыбы, людей и лошадей. Вокруг парома вились стаи чаек, крачек и сорочаев, надеясь, что пассажиры бросят им какие-нибудь объедки.
— На берегу мы сядем на лошадей и доедем до замка Вир, — сказал Колин. — Дорога туда займет не более трех часов. День нынче выдался солнечный, так что поездка будет приятной. Вот только… ты сможешь проехать три часа верхом?
— Разумеется. Странно, что ты спрашиваешь. Ты же знаешь — я отличная наездница.
— Да, конечно, но после прошлой ночи… Я хочу сказать — тебе не будет больно?
Она медленно повернулась.
— Похоже, ты очень доволен собой. Как странно.
— Вовсе я не доволен. Я беспокоюсь о тебе, вот и все. А ты, по-видимому, слышишь то, что хочешь услышать, а не то, что есть на самом деле.
— На самом деле твой тон так и источает самодовольство. Ну, хорошо, Колин, предположим, я скажу тебе, что мне больно. Что ты тогда сделаешь? Может быть, наймешь носилки? И повесишь мне на шею табличку, гласящую, что я не могу скакать, потому что на мне слишком много пахали?
— Твоя аналогия, быть может, и забавна, но не имеет никакого отношения к действительности. Если бы тебе было больно, я бы посадил тебя перед собой и мы бы ехали на лошади вдвоем. Ты сидела бы у меня на бедрах, и это облегчило бы твою боль.
— Благодарю тебя, Колин, но я бы предпочла ехать одна.
— Как тебе угодно, Джоан.
— И еще я бы предпочла подольше побыть в Эдинбурге.
— Эту тему мы уже обсуждали, и я объяснил тебе, почему мы уехали так быстро. В Эдинбурге тебе грозила опасность, а я не хочу, чтобы твоя жизнь подвергалась опасности. Поэтому я везу тебя в замок Вир. А сам вернусь в Эдинбург. И у тебя в замке, и у меня в городе будет множество дел.
— Мне совершенно не хочется остаться без тебя в незнакомом замке среди незнакомых мне людей.
— Какая тебе разница, знакомые они или незнакомые, — ведь ты будешь в замке хозяйкой. Если тебе что-либо не понравится, ты сможешь сообщить мне об этом, когда я вернусь. Ты можешь даже составить списки того, что, по твоему мнению, необходимо изменить. По возвращении я непременно просмотрю их.
— Ты говоришь так, будто я тебе не жена, а малолетняя дочь. Предположим, я буду недовольна кем-то из прислуги — что мне тогда делать: уволить плохого слугу или всего лишь упомянуть об этом в списке, чтобы по возвращении хозяин…
— Не хозяин, а лэрд.
— … Чтобы лэрд мог рассмотреть этот вопрос и вынести решение?
— Ты — графиня Эшбернхем.
— Да? И какие же это дает мне права, кроме права составлять списки и обращаться к тебе с просьбами?
— Ты нарочно пытаешься вывести меня из терпения, Джоан. Лучше посмотри на ту птицу — это чернозобик.
— Надо же, как много ты знаешь! А знаешь ли ты, что у этих птиц появляется на брюхе черная полоска, когда они собираются спариваться? Не знаешь? Как видно, тебя не слишком хорошо учили в Оксфорде. Впрочем, возможно, тут больше виноват ты сам. По-видимому, ты слишком много времени тратил не на учебу, а на спаривание со всеми твоими любовницами в этой гостинице в Чиппинг-Нортоне.
56 
