107 
— Wer… — попыталась произнести девка, но на этом ее познания в немецком и закончились.
— Блядь, да дадут мне тут пожрать, или нет?! — не выдержав, рявкнул наемник. Девка подпрыгнула и кивнула.
— Да, господин ландскнехт. Могу принести яичницу с беконом или грибную похлебку. Или тушеное мясо, но оно стоит полартига.
— По-русски, значит, разговариваете? — заскрипел зубами наемник. — Что это за страна тогда такая? Может, Россия?
— Ты сюда есть пришел, или мореплаванием заниматься? — презрительно хмыкнула девица. — Чего нести?
— Яичницу и похлебку, — понизил тон ландскнехт. — И пиво!
— А деньги есть?
Наемник полез в штаны, заставив девку в изумлении выпучить глаза, а потом выкинул на стол несколько монет с рисунком в виде трилистника и несколькими латинскими буквами:
— Пойдет?
— Мясо нести?
— Обойдусь.
Пиво ландскнехту принесли сразу, яичницу чуть попозже — и объемная глиняная кружка к этому моменту уже опустела.
— Повтори, — отпихнул наемник кружку в направлении девки, а сам уставился на яичницу с таким вожделением, словно созерцал это блюдо впервые в жизни. Минуту спустя на губах его появилась блаженная улыбка, и гость приступил к неторопливой трапезе. Поднесенную немного позже грибную похлебку он слопал уже не с таким наслаждением, но все равно не без удовольствия. Потом вытянул ноги, а сам откинулся к стене и принялся неторопливо, мелкими глоточками посасывать пиво.
— You speak English? — неожиданно поинтересовался один из прилично одетых гостей заведения.
— По-английски? — усмехнулся ландскнехт. — Вас интересует, говорю ли я по-английски? Ну, хоть кто-то поинтересовался знанием нормального человеческого языка! Это же черт знает что! Мы находимся в Ганзейском союзе, мы ходим по земле Ливонского ордена, а кроме русского здесь никто ничего не понимает! Я могу хоть где-нибудь найти место, в котором ничего не говорят про Россию?
Хозяин не нового, но еще довольно крепкого двухмачтового нефа, не имел ни малейшего представления о том, что сидящий перед ним потрепанный и уставший наемник когда-то читал лекции в Чикагском и Шеффилдском университетах об акустике твердых тел и генерации носителей зарядов. Англичанину хватило лишь того, что язык ландскнехта был вполне понятен, хотя и показался немного странным.
— Если вам так не нравится жить рядом с Московией, — потянулся англичанин, — могу предоставить вам возможность уехать от нее подальше.
— Интересно, куда?
— Ла-Корунья вас устроит?
— Испания, что ли?
— Вы знаете, где находится Ла-Корунья? — изумился торговец. — Вы были моряком?
— Был как-то пролетом, — прихлебнул пиво ландскнехт.
Фраза прозвучала настолько естественно, что в первый миг англичанин даже не понял, что это шутка.
Однако языком наемник действительно владел достаточно хорошо.
— Вам нужна работа? — решился на предложение англичанин.
— Какая?
— Может быть, обсудим это на улице?
— Почему бы и нет? — наемник допил пиво и крикнул по-русски девку: — Эй, хозяйка! Возьми тут, сколько с меня полагается.
Аккуратно одетый англичанин и ландскнехт выбрались на улицу и неторопливо двинулись в сторону порта.
— У меня есть такое предложение, — торговец опасливо огляделся. — Я беру вас к себе на корабль. Завтра мы отправляемся в Испанию с грузом русского железа и воска. Оттуда, загрузившись бархатом и габардином, в Крым. За это время вы должны научить меня разговаривать на русском языке.
— Зачем вам это? — даже остановился наемник. — Ведь вы отлично владеете английским!
— Мне надоело торговать через посредников, — опять воровато стрельнул по сторонам глазами англичанин. — Я хочу сам заходить в русские порты, сам продавать свой товар, и сам покупать московские поставы! Ганза обдирает с меня половину прибыли!
— Ну, так плывите в Нарву или в Архангельск!
— Архангельск? — выпучил глаза англичанин. — Это где?
— А что, еще не открыли? — и ландскнехт небрежно отмахнулся: — Ничего, уже скоро.
— Так вы согласны? Мне на корабле требуется еще и охрана, — решился поднять ставку торговец. — Я заплачу одновременно за меч и за учебу. Вам не нужно лишнее серебро? В Крыму спуститесь на берег и уйдете домой.
— В Крыму? — переспросил наемник.. — А какой сейчас год?
— Тысяча пятьсот пятьдесят второй… — растерялся от странного вопроса собеседник.
107 
