очень нудно 
94 
— И у нее не было парикмахера. Она сама себя стригла как бог на душу положит. Когда волосы падали ей на глаза, она брала ножницы, раз — и готово. Получается нечто весьма сумбурное, видишь? Длинные, короткие и средние пряди вперемешку. Ариана просто не могла вычленить в этом творческом беспорядке волосы, срезанные недавно.
— Мы работали в свете прожекторов.
— Тем более. А на Паскалине вообще ничего не видно.
— Ты все это рассказал Ретанкур в пятницу?
— Конечно.
— И что она ответила?
— Ничего. Задумалась, совсем как ты. Вряд ли это что-то изменит.
— Зато теперь мы знаем, почему она раскапывает могилы. И почему ей надо убить третью девственницу.
— И ты в это веришь?
— Да. «Трижды». Это число женщин.
— Возможно. А ты нашел третью?
— Нет.
— Тогда ищи женщину с красивыми волосами. У Элизабет и Паскалины волосы были отменного качества. Проводи меня до постели, старик. Я больше не могу.
— Извини, — сказал Адамберг, быстро вставая.
— Ничего страшного. Но раз уж ты копаешься в старинных снадобьях, поищи мне что-нибудь от прострации.
— Обещаю, — сказал Адамберг, провожая Ромена в спальню.
Ромен обернулся, заинтригованный тоном Адамберга:
— Ты серьезно?
— Да, можешь на меня положиться.
XLV
Исчезновение Ретанкур, ночной кофе у Ромена, нежное слияние Камиллы и Вейренка, живая сила дев и свирепая морда Ролана не давали Адамбергу спать. Он то вздрагивал, то забывался, и тогда ему снилось, что козлик — только какой, рыжий или черный? — упал с горы и разбился. Когда комиссар проснулся, его ломило и мутило. Неформальный коллоквиум или, скорее, что-то вроде похоронной церемонии началось в Конторе спонтанно, с самого утра. Полицейские понуро сидели на стульях, погрузившись в общую для всех тревогу.
— Никто из нас этого прямо не сказал, — начал Адамберг, — но мы все поняли. Ретанкур не заблудилась, не потеряла память, не попала в больницу. Она в руках психопатки. Она вышла от Ромена, узнав то, чего мы не знали, а именно, что «живая сила дев» — это волосы девственниц и что убийца раскапывала могилы, чтобы отрезать у покойниц кусочек материи, не подверженной тлению. «Одесную», с правой стороны, более положительной, чем левая. После этого Ретанкур никто не видел. Можно предположить, что, выйдя от Ромена, она о чем-то догадалась, и это что-то привело ее прямиком к убийце. Либо настолько встревожило ангела смерти, что она решила ее уничтожить.
Адамберг предпочел слово «уничтожить», более уклончивое и оптимистичное, чем глагол «убить». Но сам он не питал никаких иллюзий относительно намерений медсестры.
— Благодаря этой «живой силе», и только ей, Ретанкур поняла что-то, чего мы так и не поняли, — сказал Мордан.
— Боюсь, что да. Куда она пошла и чем она нарушила покой преступницы?
— Единственный выход — сообразить, о чем она догадалась, — сказал Меркаде, потирая лоб.
Воцарилось беспомощное молчание, некоторые с надеждой посмотрели на Адамберга.
— Я не Ретанкур, — сказал он, покачав головой. — Ни я, ни вы не можем мыслить, как она. Ни под гипнозом, ни в каталепсии, ни в коме мы с ней не сольемся.
При мысли о «слиянии» Адамберг вспомнил Квебек, где произошло его спасительное воссоединение с внушительным телом Ретанкур. И он вздрогнул от горя. Ретанкур, его дерево, надежда и опора. Он потерял свою опору. Адамберг вдруг поднял голову и посмотрел на неподвижно сидевших сотрудников.
— Я не прав, — сказал он. — Кое-кто из нас может с ней слиться. И даже узнать, где она.
Он встал, еще не до конца в себе уверенный, но лицо его уже озарилось далеким светом.
— Кот, — сказал он. — Где кот?
— За ксероксом, — сказал Жюстен.
— Пошевеливайтесь, — сказал Адамберг взволнованно, переходя от стула к стулу и встряхивая каждого, словно будил солдат изможденной армии. — Мы идиоты, и я идиот. Пушок приведет нас к Ретанкур.
— Пушок? — удивился Керноркян. — Это просто апатичная тряпка.
— Пушок, — встал на защиту кота Адамберг, — апатичная тряпка, влюбленная в Ретанкур. Он спит и видит, как ее найти. Пушок — животное. С ноздрями, усами, мозгами размером с абрикос и ста тысячами запахов в памяти.
— Сто тысяч? — скептически прошептал Ламар. — В башке Пушка записано сто тысяч запахов?
— Именно. И если из них останется всего один, то это будет запах Ретанкур.
94 
