очень нудно 
35 
Если бы! Приключений и свершений, выпавших ему на долю, хватит на десяток приключенческих романов. Сам себя Баранов (без малейшей шутливости!) любил впоследствии называть «Писарро российский». Франсиско Писарро, если кто запамятовал, — знаменитейший испанский конкистадор. Участвовал в завоевании Панамы и Перу, открыл залив Гуаякиль на Тихоокеанском побережье Южной Америки и Западные Кордильеры, основал несколько городов (в том числе Лиму и Тру-хильо), с горсточкой солдат завоевал богатое государство инков. В шестьдесят три года был убит испанскими же заговорщиками, людьми конкистадора Альмагро, с которыми много лет враждовал. В своем последнем бою дрался один против двадцати, но силы были неравными…
Не преувеличивал ли Баранов, сравнивая себя со столь знаменитой личностью? Баранов, разумеется, не захватывал богатых золотом царств. Но что до остального — давайте рассмотрим его жизнь в Америке подробнее…
В том же году Баранов отправляется к месту своего назначения. По дороге галиот «Три святителя» терпит крушение на Уна-лашке, Баранов вместе со спутниками застревает там надолго, питаясь исключительно гнилой китятиной…
Примерно в это время у берегов Аляски объявился англичанин капитан Кокс. Началась русско-шведская война, и шведы, не способные напакостить России в Америке самостоятельно, наняли Кокса, выдав ему по всей форме каперское свидетельство. Капер, если кто запамятовал, от пирата несколько отличается — во время войны законным, можно сказать, образом захватывает корабли конкретного противника. А посему стоит на ступеньку выше обычного пирата, и вешать взятого в плен капера (как без затей поступали с пиратами), означает поступиться правилами хорошего тона…
Одним словом, Кокс приплыл на Аляску с приказом разорять русские поселения. Но тут произошло нечто, по-моему, не имеющее аналогов в мировой практике: увидев, насколько убого живут русские и какая тяжелая у них жизнь, Кокс жечь и разорять ничего не стал, наоборот, отослал русским продовольствие и одежду, подарил даже секстан и мирно отплыл восвояси.
Поступок для английского морехода немыслимо благородный. Подобного рыцарства за англичанами не замечено. И потому у меня есть стойкие подозрения, что Кокс был кем угодно, шотландцем, ирландцем, валлийцем — но только не англичанином…
Итак, Баранов… Пережив кораблекрушение, он отправил несколько отрядов на эскимосских байдарах для изучения Аляски. Всю весну и лето его подчиненные бороздили море и сушу. Сам Баранов обошел на байдаре вокруг острова Кадьяк — и решил заложить столицу Русской Америки в Синиакском заливе означенного острова. Там помаленьку стало вырастать укрепление, в честь наследника престола названное Павловской крепостью.
Позднее, в 1793 году, Баранов предпринял поход против живущих поблизости эскимосов — с целью не воевать, а «замирить». Это ему удалось: без всяких военных действий эскимосы дали заложников и согласились жить в мире.
К этому времени относится единственный, пожалуй что, конфликт Баранова с Шелиховым. К русским поселениям приплыл английский бриг «Феникс», с капитаном которого, Хью Муром, Баранов быстро подружился (Мур был вполне приличный человек — не англичанин, а ирландец). На прощание Мур даже подарил Баранову своего «крепостного человека», индуса по имени Ричард, который потом несколько лет был переводчиком при встречах Баранова с англичанами.
Так вот, Шелихов (предприниматель крутой, вовсе не благостный) сурово разбранил Баранова за подобное «братание с противником» и выразил недоумение: почему Баранов не воспользовался случаем и не захватил хитростью корабль торгового конкурента? (Мур был на службе не правительства, а Ост-Индской торговой компании.) Баранов невозмутимо написал в ответ: «Меня больше удивил Ваш выговор, который обнаруживает беспредельную алчность корыстолюбия; как вы надеяться можете, чтоб я нарушил священные права странноприимства и человечества?»
Вот такой был человек — суровый, даже откровенно жестокий порой, но с твердыми жизненными принципами, от которых не отступал никогда.
К тому времени в разных местах побережья Аляски уже было зарыто (согласно обычаям восемнадцатого века) около тридцати медных досок с изображением креста и надписью «Земля российского владения».
И вот тут-то зашевелились тлинкиты-колоши. Те самые, что давненько уж «крышевали» многие окрестные племена, получали богатую дань мехами и жили припеваючи. Русские конкуренты им были как кость в горле, — так что никакой тут не было «борьбы благородных краснокожих с бледнолицыми поработителями». В основе опять-таки лежала чистой воды экономика, цинично выражаясь, соседняя бригада отбивала кры-шуемых…
35 
