Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
162 
Подождав пока не станет темно, Егор Павлович пролез сквозь дыру в заборе и оказался среди вековых сосен. Грей, который последовал за ним, едва они прошли по направлению к центральной части дачного микрорайона метров двадцать, неожиданно резко становился и злобно оскалил клыки. Старик тут же спрятался за древесный ствол. Но его старания пропали втуне – откуда-то из кустов выскочила овчарка и с хриплым басовитым лаем бросилась к Егору Павловичу, не замечая стоявшего несколько в стороне Грея.
Ей пришлось дорого поплатиться за свою ошибку. Волкодав ударил ей в бок молниеносно и с таким остервенением, что достаточно крупная овчарка отлетела от него больше чем на метр. Не давая сторожевой псине опомниться, Грей вцепился ей в горло и долетевшие до старика звуки подсказали ему, что овчарка отдала концы.
Егор Павлович поторопился уйти подальше от поверженной собаки – на всякий случай, хотя, похоже, на ее лай никто из охранников не обратил внимания. Старик видел их: они ходили парами и по освещенным улицам-аллеям, вовсе не горя желанием сунуться в заросли.
Знакомую "девятку" он нашел возле одноэтажного коттеджа старой постройки, реликта брежневской эпохи, выглядевшего по сравнению с трех и четырехэтажными дворцами "новых" русских бедным родственником.
Во всех окнах здания горел свет, но подсмотреть, что там внутри, не позволяли плотные белые шторы. Егор Павлович, подобравшись к коттеджу вплотную, видел лишь неясные тени, мелькающие на светлых экранах оконных проемов и слышал музыку – что-то громкое и ритмичное. Это его воодушевило: теперь он мог не опасаться быть услышанным. Впрочем, практически во всех дачах, судя по доносящимся из них звукам, шел гудеж; и "новые", и "старые", и "правые", и "левые" отрывались за высоким забором элитной дачной зоны на всю катушку, благо здесь не было "народа", перед которым им поневоле приходилось играть в непримиримые противоречия.
Старик не знал, как ему поступить. Ему нужен был только крепыш, чтобы побеседовать с ним "по душам".
Но как его выцарапать из коттеджа? Он не хотел лишней крови, вовсе не рассчитывая на то, что остальные два мордоворота поднимут лапки кверху без сопротивления. А если там еще есть кто-нибудь?
Скрепив сердце, Егор Павлович решил ждать…
Видимо, этот день был для него везучим. Ближе к полуночи входная дверь отворилась и на улицу вышли водитель и белобрысый. Побеседовав о чем-то вполголоса, они уселись в машину и вскоре гул "девятки" растаял в ночной тиши. Приободрившийся старик быстро взбежал по ступенькам на крыльцо и осторожно повернул дверную ручку.
Дверь была не заперта. Едва он успел порадоваться такому удачному стечению обстоятельств, как в глубине коттеджа раздались шаги. Егор Павлович метнулся вперед и заскочил в какую-то кладовку; Грей, словно тень, последовал за ним. Звякнул засов, затем послышалось удовлетворенное мурлыканье – невидимый человек (крепыш?) что-то вполголоса напевал – и через мгновение в прихожей стало тихо. Теперь таиться уже не было смысла, и старик, держа карабин наготове, стал исследовать помещения коттеджа, чтобы знать их расположение и обезопасить себя от возможных неприятных неожиданностей. На удивление, с виду скромное здание оказалось целым лабиринтом с массой коридорчиков, комнат, ниш и веранд; в нем была даже лестница, ведущая в мансарду.
Побродив в страшном напряжении по неосвещенной части коттеджа, Егор Павлович наконец добрался до просторной гостиной, где играла музыка и горела хрустальная люстра. Она тоже оказалась пуста! Старик несколько растерялся и долго стоял за дверью, соображая, что ему делать дальше. Наконец он решился и осторожно вошел в гостиную. Грей, будто понимая состояние хозяина, быстро обошел все комнату и, принюхавшись, ткнул носом в книжный шкаф, полки которого были заставлены толстыми книгами с позолоченными корешками. Егор Павлович присмотрелся и удовлетворенно хмыкнул: между стеной и шкафом виднелась узкая щель, откуда пробивался свет. Старик подошел поближе, без особых усилий отворил вращающуюся дверь, замаскированную под домашнюю библиотеку, и увидел ступени, ведущие в подвал.
Дверь ярко освещенного подвала тоже была приоткрыта. Внутри на зубоврачебном кресле сидел представительный мужчина в дорогом мятом костюме и забрызганной кровью белой рубашке. Он был привязан к подлокотникам клейкой лентой. На его опухшем от побоев лице застыло выражение упрямства и смертной тоски – словно он уже принял какое-то очень важное решение и теперь лишь ждал неминуемого конца, понимая, что легким он не будет. Рядом с ним стоял крепыш, поигрывая никелированными щипцами и хищно ухмыляясь. -…Нет у меня таких денег, – твердил мужчина, стараясь не смотреть на щипцы, которые крепыш демонстративно держал прямо перед его глазами.
162 
