39 
– Ага, – не меняя выражения лица, вяло ответил Чагирь, но при этом посмотрел на кряжистого долгим тяжелым взглядом.
Тот не опустил глаз – стоял, широко расставив ноги, будто готовился к драке, и хищно растягивал губы в подобии улыбки, с вызовом глядя на своего молодого товарища. Похоже, кряжистый был главным среди беглых зэков.
– Братаны… водицы испить… – снова подал голос Турка.
– Что будем делать? – спросил у остальных кряжистый, будто и не услышав больного. – Турка уже не ходок.
Мы не можем ни взять его с собой, ни оставить.
– Водицы… – опять заныл язвенник.
– Ты у нас, Малеванный, пахан, вот тебе и решать, – пряча глаза, высказался Зяма.
– А ты, Чагирь, чего заглох? Или тебе наши базлы по барабану? – Малеванный басил тихо, себе под нос, но его сильный голос казался похож на отдаленный раскаты грома.
– Что я? – пожал плечами Чагирь. – Я как все…
– Клево устроился, – снова растянул губы в улыбке пахан. – Я – не я, и хата не моя. Будем считать, что все "за"… – с этими словами он достал из вещмешка флягу и подошел к Турке, лежавшему на подстилке из веток. – Хлебни воды, старый кореш. Хлебни…
Турка жадно припал к горлышку фляги.
Малеванный присел рядом с ним на корточки. От наблюдавшего за бандитами Егорши не укрылось, что лицо пахана сделалось мрачным и даже злобным – будто перед ним был не его товарищ, а злейший враг.
Дальнейшее случилось настолько быстро и неожиданно, что подросток поначалу не понял, почему Турка вдруг выронил флягу и захрипел, забился в конвульсиях. И только когда Малеванный поднялся и пучком травы вытер окровавленную заточку, Егорша едва не вскрикнул от ужаса – пахан зарезал Турку с таким хладнокровием, будто тот был не человеком, а бараном.
– Зароем? – робко спросил Зяма.
– Зачем? – удивился пахан. – Бросим Турку в болото и никакая собака его не найдет.
– Кто теперь нас через тайгу поведет… – задумчиво сказал Чагирь. – Он один знал дорогу к паромной переправе, где нам отдадут ксивы и гражданские шмотки.
– Дорогу! – фыркнул Малеванный. – Она уже перед нами, – он указал на реку, угадывающуюся за деревьями.
– Сварганим плот – и вниз по течению. Через сутки будем на месте.
– Если переберемся через болото…
– Что ты каркаешь!? – пахан зло сплюнул. – Будь спок – переберемся и сплавимся.
– Время поджимает, – сокрушенно вздохнул Чагирь.
– Вот потому быстренько собрались и вперед. К ночи мы должны быть на берегу…
Егорша наконец перевел дух. Развернувшееся перед ним трагическое представление просто ошеломило подростка. Он взял в руки оружие в семь лет, к виду крови относился по-философски и уже привык к дозированной жестокости, естественной спутнице охотника. Как не крути, но для того, чтобы убить животное, нужно снять с себя шкуру цивилизованного человека. Что, собственно, требуется если стреляешь и в человека.
Но с таким бессердечием Егорша встречался впервые. И если по пути сюда его все-таки изредка мучило осознание необходимости убить бандитов, то теперь душа подростка закаменела.
Он неторопливо приладил ружье на бугорок и прицелился…
Неожиданно неподалеку от расположившихся на привал бандитов раздался шум – будто кто-то шел напролом через заросли. Беглых зэков словно ветром сдуло; они попрятались кто куда.
Егорша тесно припал к земле. Краем глаза он видел Лешака; умный пес притаился неподалеку и беззвучно щерил зубы. По тому, как он нетерпеливо перебирал мощными передними лапами, готовый по сигналу хозяина мгновенно сорваться с места, подросток определил, что среди деревьев идет какой-то крупный зверь – медведь или лось. По охотничьей привычке определив откуда дует ветер, он перестал сомневаться в своих выводах – легкий низовик тянул со стороны мари. А это значило, что зверь не чуял запаха беглых зэков. В противном случае он бежал бы отсюда без оглядки – даже крупные, уверенные в своей силе таежные животные стараются любыми способами избегать встречи с человеком, особенно вооруженным.
Вскоре зашевелились ближние кусты, и за деревьями мелькнуло что-то темное. И в тот же миг затрещали выстрелы – как по звуку определил Егорша, из отцовского карабина. Подросток не стал искушать судьбу, и поторопился покинуть свою позицию, отползая по-рачьи, задом наперед. Вскоре он уже лежал в удобной ложбинке, скрытой от нескромных глаз высоким сухостоем. Рядом устроился и возбужденный Лешак. Он с осуждением косился на хозяина, не понимая, почему Егорша позволил опередить себя другим охотникам.
39 
