59 
Сварог, посоветовавшись со знающими людьми, выбрал себе прикрытием статус приват-ректора энтомологии, что в переводе с научно-интеллигентского на человеческий означает: профессор по бабочкам и прочим мелкокрылым, не преподающий в университете, работающий на дому или где ему вздумается, по своей программе исследований, одобренной и оплачиваемой научными кругами. Хорошее прикрытие, между прочим, надежное. Таких кабинетно-полевых червей мало кто знает в лицо, кроме самых близких коллег. И отношение окружающих к ним снисходительно-невнимательное, как к чужим детям или городским сумасшедшим. И можно нести полную (но все ж таки подальше от политики) околесицу, не боясь, что тебя одни сочтут врагом трудово… пардон, колдовского народа, а другие – быдлом, замахнувшимся на вековые устои. Подобные ученые мужи завсегда живут в своем мирке, в симбиозе с какими-нибудь там чешуйчатокрылыми и членистоногими; они не полезны и не вредны для дел как революции, так и оппозиции, и потому абсолютно неинтересны ни тем, ни другим. Зато умные, в очках, понимаешь… Стало быть, под такой личиной зело удобно проскальзывать и просачиваться.
Что, собственно, и требуется.
– Помилуйте… – весьма натурально покраснел прославленный энтомолог и содрал с носа очки. Прищурился близоруко на капризную девицу, запыхтел: – Да по какому праву… Я не понимаю…
– Не понимает он, видите ли! – девица уже почти визжала. – Народ, сплотившись вокруг защитников трона, из последних сил противостоит банде прохиндеев, а этот, видите ли, не понимает! Ему важнее какие-то… какие-то мотыльки! Почему вы не на баррикадах?!
Баррикад на улицах столицы отродясь не было, в столице все проходило без особого шума и слишком уж поднятой пыли, однако подобной узости женского мышления приват-ректор стерпеть не мог. Храбро водрузив очки на нос, он захлебнулся возмущением и забубнил, постепенно увеличивая громкость и к финалу дойдя до форте:
– Мотыльки! Какие мотыльки? Да что вы понимаете! Я еду в Голенойю, в Голенойе моим коллегой, профессором Таран-Тогой, обнаружен второй подвид спиралеголовки зеленоватокончиковой! Второй! Вы хоть понимаете, что это значит для всей науки?! Да что вы понимаете… Это переворот! Это революция в энтомологии! Оппоненты умоются слезами!..
– Ах, переворот? Ах, революция?! – девица перешла на фортиссимо. – А что под вашим носом творится, вы видите?!
Пожалуй, со скандалом Сварог переборщил. Еще, не дай бог, явится дорожный старшина… А привлекать особое внимание к своей персоне Сварог не собирался. На выручку приват-ректору, незаслуженно атакованному девицей с капризным лицом, пришел толстяк стат-барон.
– Полноте, барышня, – улыбнулся он траурной девице, раздвинув толстые щеки. – Приват-ректор же не виноват, что на нас свалилось эдакое несчастье. И наука тоже ни в чем не виновата. А научные исследования прекращать нельзя.
– Что вы такое говорите! – лицо девицы исказила недовольная гримаса, лишив его последних черт привлекательности, хотя тон она снизила. – Сейчас надо отменить все пустое и незначительное! Надо собраться всем людям вместе и ударить, ударить!
– Э, не скажите! – толстяк стат-барон уютно почмокал губами. – Кто знает, в каких пустяках таятся ключики к великим тайнам. Представьте себе, что господин приват-ректор откроет-таки доселе неизвестный вид бабочки, и на крылышках ее будет пыльца, которая… ну, скажем, с помощью которой он сможет приготовить снадобье, делающее людей неуязвимыми к магическому воздействию.
– Детский лепет какой-то, – фыркнула девица.
Сварог посмотрел на толстяка в попугайских одеждах новым взглядом. Этот, с виду типичный фат и прожигатель жизни, оказывается, не только стат-барон, но еще и философ. Сам Сварог смолчал, лишь обиженно и беспомощно хлопая глазами в полном согласии с ролью интеллигента.
И тут в защиту Сварога, хотя этого, вроде, особо уже и не требовалось, выступил еще один человек. Его жена.
Да, да, жена. Обзавелся он, представьте, и женой. Правда, жили они не в законном и даже не в гражданском браке, а в самом что ни на есть фиктивном, но про то мало кто знал. Лишних в эту историю не посвящали.
– А чего ты пристала, чего пристала? – наседала она на барышню с капризным лицом. – Ты кто такая? Мой муж – автор кучи книг, с ним считаются во всех университетах, к его словам прислушиваются политики! Бабочки ей не нравятся, подумаешь! Нет, ты кто такая?
59 
