очень нудно 
46 
— Я ж говорю — сволочи! У своих гребут!
— Надо было записку на седле оставить.
Жар сдавленно выматерился, на Алька в том числе.
— Хоть бы сумки оставили!
— На кой они тебе? Бриллиантами, что ль, набиты?
— Там вещи! — Вор заметно беспокоился: видать, действительно лишился чего-то ценного, а не просто изливал злость на последнюю Сашиеву каверзу.
— Какие?
— Нужные!
— Твоя девка сейчас рухнет.
— Не рухну! — обиженно возразила Рыска и тут же споткнулась. Жар сделал вялое бесполезное движение в ее сторону, Альк, напротив, брезгливо отстранился, чтобы падающая девушка не увлекла его за собой.
Рыска выровнялась сама, даже не заметив благородных и не очень порывов спутников. Те тоже мигом выкинули из головы этот эпизод: цела, и ладно. Все устали как собаки, долгая ровная ходьба помогла беглецам успокоиться, но в то же время вконец истощила силы.
— Все равно не догоним, — наконец здраво оценил ситуацию Альк. — Надо на ночлег становиться.
— Здесь?! — Жар так трагично обвел рукой завешенные моросью поля и перелески, что Рыска, несмотря на все невзгоды, не удержалась от слабого смешка. — Нам даже костер развести нечем! Сейчас солнце сядет, совсем околеем!
— Где-то поблизости жилье должно быть. — Саврянин вообще напоминал вчерашнего утопленника: распущенные волосы, мокрые и оттого кажущиеся серыми, белая, даже с легкой синевой кожа, бесцветные губы. Еще бы, босиком и без рубашки!
— У меня все деньги отобрали, — жалобно призналась девушка. — Без денег не пустят…
Жар, напротив, оживился:
— Что, правда близко?
Саврянин поежился:
— Может, уже вон за тем леском. Три к одному. Пять к одному — за следующим.
Ободренный вор ускорил шаг. Дождь тоже усилился, поняв, что жертвы, которых он собирался медленно, со вкусом пытать до утра, могут улизнуть.
Поселок оказался и не за первым леском, и не за вторым, а между ними, в стороне. Пока дошли по мокрой траве, в башмаках у Рыски и Жара захлюпало по самый верх.
Вор, не в силах больше терпеть измывательства природы, направился к первой же избе.
Альк приостановился, осмотрелся:
— Лучше б нам подальше пройти.
— Какая разница-то? Лишь бы крыша была. — Вор уверенно постучался.
Дверь распахнула дородная, встрепанная и раскрасневшаяся баба с ухватом наперевес. Изнутри так пахнуло теплом и свежими щами, что Рыска чуть не заскулила от голода, как бездомная собачонка.
— Кому там Саший спать не дает? — громко и зло поинтересовалась баба.
— Не дает, мерзавец! — с готовностью поддержал Жар. — Только на Хольгину да вашу милость и уповаем! Пустите переночевать, а? Мы люди мирные, не буяним, не храпим…
Баба заколебалась, опустила было ухват, но тут разглядела Алька.
— С белокосым не пущу, — отрезала она и решительно дернула на себя дверь. Закрыть не удалось — Жар подставил ногу.
— Да где ж у него косы-то? — попытался пошутить вор. — Патлы одни.
— Пшли, пшли вон, бродяги! — Баба неумолимо тыкнула в Жара ухватом, сгоняя с крыльца. — Идите к свиньям на постой проситесь, там вам самое место!
— Так мы туда и пришли, — огрызнулся вор, поняв, что дело глухо.
Дверь звучно захлопнулась. Рыска беспомощно обернулась к Альку, снова чувствуя острую вину за поведение соотечественницы, но тот лишь пожал плечами:
— Я же говорил, что в эту избу идти не стоит.
— А куда стоит? — Жар с досадой подумал, что без Алька найти ночлег было бы куда проще. Пусть бы саврянин, не дразня добрых людей, в стогу в поле переночевал — но Рыска, конечно, не согласится.
— Вон ту можно попробовать, — показал Альк.
— А мне вон та нравится, — робко заметила Рыска. — Где желтые цветы у ворот.
— Или эту, — согласился саврянин.
— Пошли! — Второй вариант приглянулся Жару больше, ибо был ближе.
На сей раз стучать пришлось дольше, настойчивее, но дверь все-таки открыли — невысокий щуплый мужичок, у ног которого увивалась такая же мелкая криволапая дворняжка черного Цвета.
— Ы-ы-ы? — испуганно поинтересовался хозяин. Собачонка тявкнула куда членораздельней.
— Хозяин, пусти переночевать! — тоном «кошелек или жизнь!» гаркнул Жар.
Немой отчаянно замахал руками и замычал, пытаясь объяснить, что места нет и саврян он тоже не любит.
— А за денежку? — Жар потряс у него под носом тощим, но отчетливо позвякивающим кошелем.
46 
