очень нудно 
95 
Грибов и не спорил. Он протянул руку и убрал листы обратно в папку. При этом, пока Марк разглядывал его тонкий указательный палец с треснутым ногтем и фальшивым золотым перстнем, со стола исчез листок, где было обозначено имя гостя.
— Кто вы? — спросил Марк.
— Не важно, — ответил мужчина и, придвинув кресло, сел сбоку от Марка.
— Вы уже поняли, что мне нужен был повод, чтобы встретиться с вами, Марк Борисович.
Акцент гостя, который только теперь уловил Марк, походил на тот, что бывает у поляков, долго проживших в России.
— И в самом деле, какое это имеет значение, — проговорил Марк, — однако как-то ведь вас все-таки зовут. Как мне обращаться к вам?
— Называйте меня Геней, — пожал плечами гость, — если вам так хочется…
— Знаете, — усмехнулся Марк, — мне ровным счетом ничего не хочется… В особенности от вас, Геня. Даже встречаться с вами не входило в мои планы.
— А для меня наша встреча очень важна, — сказал мужчина, поудобнее устраиваясь в кресле и озираясь. — Вы, я заметил, сегодня в одиночестве? Может, угостите кофе?
— Нет! — отрезал Марк. — Что за манера — отбирать у человека время и при этом нагличать? Говорите, зачем вы позвонили и явились?
— Я пришел за Дирком Боутсом.
— И только-то? Сейчас принесу. Он в шкафу в прихожей…
— Сидите тихо, — сказал Геня, — не двигайтесь. Я понимаю, что картины у вас в доме нет, но вы же не станете отрицать, что она у вас есть?
— Буду.
— Не надо, — сказал гость. — То, что вы неизвестным путем приобрели эту весьма примечательную вещицу, — достоверный факт. Мне хотелось бы потолковать с вами о ее покупке.
— На кого вы работаете?
— На себя.
— Так, — произнес Марк. — И каковы предложения? Мужчина назвал цифру.
Глупец, подумал Марк. Накинул пару сотен сверх того, что назначил генерал, не подозревая об истинной стоимости «досочки». Его навар.
— Давайте, — сказал Марк с бешенством в голосе, — я сию секунду, не вставая из этого кресла, выдам вам наличными сумму, в десять раз превышающую ту, что вы предложили, — и вы покинете этот дом навсегда.
Гость опустил глаза и покачал головой.
— Неделю, — произнес он. — Я даю вам неделю на раздумье. Возможно, за это время вы созреете, а я в свою очередь подумаю, не добавить ли мне немного…
Марк засмеялся.
— А вы знаете, сколько стоят на самом деле подобные вещи?
— А мне не надо знать. Я хочу ее иметь. Любой ценой.
— Все, — сказал Марк. — Аудиенция окончена. Считайте, что мы ни о чем с вами сегодня не говорили. И вообще не встречались. А как вы, между прочим, узнали мой адрес? Я ведь не успел его назвать по телефону. Вы слишком быстро положили трубку, любезный Геня. — Он встал и прошел по комнате, разминая плечи.
— Какой все-таки сегодня бестолковый вечер: все коту под хвост.
— Не хорохорьтесь, Марк Борисович, — проговорил мужчина, боком выпрастывая свое нескладное тело из кресла, — у коллекционеров живописи подчас бывают странные судьбы. В один момент вы можете лишиться всего, чему посвятили себя. Я еще поверю, что вас может не испугать опасность, грозящая вам и вашей семье, но нищета… Вряд ли вас это устроит, дорогой Марк Борисович, в качестве итога.
— Да, — сказал Марк, выходя вслед за мужчиной в прихожую и включая там свет, — несомненно, очерченная вами перспектива не придется по вкусу никакому здравомыслящему человеку. Видно, и вам несладко когда-то пришлось? Вы забыли свою папку, Геня…
— Черт с ней, — сказал гость, хлопая входной дверью. Марк переждал шум лифта и, возвратившись к письменному столу, двумя пальцами взял папку за угол, распахнул окно и вышвырнул ее в пустоту. Потом вымыл руки, вскипятил воду, заварил чаю и соорудил себе легкий ужин, поставив жостовский поднос прямо на письменный стол у телефона.
Дмитрий отозвался сразу, и они договорились завтра вместе пообедать.
Следующий звонок получился лишь после того, как Марк закончил есть, вымыл посуду и погасил везде свет, оставив лишь настольную лампу.
— Привет, — сказал он, — а я уж решил, что у тебя телефон не соединяет.
Ты не спишь?!
— Это ты, Марк? — спросили в ответ после недолгого замешательства.
— А кто же?!
— Ты откуда?
— Из дому…
— Марик, — услышал он возбужденный голос, — а мыто… здесь, понимаешь, минут двадцать назад мне позвонили и сообщили, что тебя взяли за спекуляцию. Я кое с кем переговорил, и подтвердилось; сам понимаешь, пошли звонки и все такое.
95 
