11 
Пока не заварился чай, я отмалчивался. Чайная церемония чересчур важное и ответственное дело, что отвлекаться на пустые разговоры. Каролина, с нетерпением глядя на мои нарочито медлительные движения, было открыла рот, но тут же и захлопнула его. Она точно знала, что коль я принял какое-то решения, то никогда не отступлюсь.
– Тебе покрепче? – спросил я, разливая чай по чашкам.
– Мне все равно, – бросила Каролина, сверля меня требовательным взглядом.
– От крепкого чая не уснешь.
– А я уже и так спать не буду. В шесть утра я уезжаю в командировку.
С толстяком? – едва не ляпнул я, но вовремя придержал язык. Хмель уже выветрился из моей головы окончательно, и на смену ему пришла рассудительность.
– Значит, это у тебя прощальная гастроль, – сказал я, ухмыляясь. – Решила поскандалить со мной, чтобы я помнил о тебе каждую минуту.
– Не заговаривай мне зубы! Я хочу услышать, чем ты недоволен. Если я уже надоела тебе, так ты скажи.
– Ты хочешь, чтобы я так сказал?
– Мне все равно!
– Вот мы с тобой и договорились, – сказал я с наигранным благодушием и отхлебнул глоток терпкого на вкус крепкого чая.
Каролина уставилась на меня с таким видом, будто видела в первый раз. Я тем временем спокойно пил свой чай, словно не понимая, что у нее сейчас творится в голове.
– О чем договорились? – наконец спросила Каролина.
Тон, которым была произнесена эта фраза, не предвещал мне ничего хорошего.
– Все о том же, моя дорогая. Коль уж такой у тебя негодный муж, лентяй и лежебока, то не пора ли его сменить? Найдешь себе делового, который поможет тебе заниматься бизнесом. Будешь с ним сводить дебе с кредитом даже в постели. Кайф.
Краем глаза я увидел, как ее рука судорожно сжала чашку с чаем. А потому поторопился продолжить:
– Между прочим, чай горячий. Если ты запустишь чашку мне в голову, то я получу ожоги. И ты, вместо того, чтобы ехать в командировку, будешь носить в больницу передачи.
– Ты… не любишь меня? – спросила она трагическим шепотом.
– В том-то и беда, что люблю, – ответил я хмуро. – Иначе давно сбежал бы… от такой "сладкой" жизни.
Мы замолчали, как по команде. Каролина смотрела на меня, не отрываясь, – глаза в глаза. Я не отводил взгляд в сторону, даже не мигал.
Такие гляделки длились минуты две. Неожиданно глаза Каролины наполнились слезами, и она зарыдала взахлеб.
Все, подумал я, бастион взят. Слезы – последнее оружие женщин. Последнее и самое действенное. Редко у какого мужика не дрогнет сердце при виде слабого беззащитного существа, сдавшегося на милость победителя.
Но я давно уже не был наивным лохом. Женские рыдания – это всего лишь перегруппировка сил, выражаясь военной терминологией, перед очередным коварным ударом с другого направления.
Что ж, пора начинать финальную часть. Она во все времена была одна и та же. Я подошел к Каролине, поднял ее со стула, и обнял. Она зарыдала пуще прежнего. Я стоял молча, по-отечески поглаживая Каролину по голове – делал вид, что успокаиваю.
Если честно, то мне и впрямь ее было жаль. Семейный скандал – это с точки зрения нормального человека чепуха на постном масле. Когда милые бранятся, они чаще всего только тешатся.
Другое бередило мне душу, вызывая нехорошие предчувствия. Я был уверен, что история с трупом в спальне отнюдь не закончилась. Она только начинается. И мне вовсе не хотелось, чтобы Каролина каким-то боком попала в намечающуюся круговерть, которая может оказаться смертельно опасной.
– Каро, у меня есть предложение… – нежно шепнул я на ухо жене.
– Сволочь ты, Иво Арсеньев… – всхлипывая, сквозь слезы ответила мне Каролина. – Какая ты сволочь…
И прижалась ко мне еще тесней.
– Эт точно, – ответил я совершенно искренне. – Пойдем…
Мы возвратились в мою спальню. И, естественно, до утра так и не сомкнули глаз. Я знал, что восстановленный мир всегда нужно подкреплять чем-то существенным. А потому мужественно держал марку до последнего.
О причине скандала мы дружно забыли. По молчаливому обоюдному согласию. Будто ничего и не было. Буря прошла без особых последствий, сорвав лишь несколько засохших листьев на семейном древе.
Да, жизнь странная штука…
Глава 4
Выпроводив Каролину, которая все-таки решила командировку не отменять, я рухнул на постель, словно подкошенный, и уснул еще до того, как моя голова коснулась подушки. Кошмарные сны меня не тревожили, и я проспал крепким и безмятежным сном младенца до двух часов дня.
11 
