очень нудно 
48 
— Привет, Йонне, — осклабился Тарн. — У вас завелись нелояльные конкуренты? Или вы теперь сами выезжаете для пополнения кассы к празднику?
Я отошел от них, чтобы сделать снимки до того, как оцепление сделают еще более строгим. Пока что легавые вели себя вежливо. Тарн тоже не лез на рожон. И машину мою поставил так, чтобы она не оказалась в зоне ограждения и чтоб ее следы не путали следствие.
— Да, Тарн, — донесся голос полицейского, — они работают все хитрее. А мы стареем. Кстати, кто это с тобой?
— Наш временный сотрудник, — сказал Тарн.
Пока этого было достаточно.
Я потопал по траве, чтобы сделать снимки общего плана. Тут подкатил и Янне. Подлетел к моему «пежо» и выскочил из репортажной машины. Мы помахали друг другу, и я вскарабкался на большой камень.
Она знала про это ограбление. Она могла его предотвратить. Но не сделала этого. Как это она выразилась? Это уже не поддается никакому контролю.
А Зверь сказал: бизнесмен или caballero.
Вечерние газеты вышли почти в одно время. Торопились с последним выпуском. «Свенскан» оказалась последней. Даже телевидение ее опередило. Какая-то девица с радио, держа в вытянутой руке микрофон, бегала за дружком Тарна — Йонне — и с упреком допытывалась, как это оказалось возможным. Ему это надоело, и он велел огородить весь район, чтобы работать спокойно.
Тарн стоял возле репортерской машины и созванивался с редакцией. Он был бледен и озабочен. Янне с изумлением взирал на меня. Потом расплылся в улыбке и сказал:
— И как раз тогда, когда ты похотливо сунул палец под резинку ее трусов, домой вернулся ее муж, а он, оказывается, чемпион Швеции в тяжелом весе?..
— Здорово, Янне, — сказал я. — Как дела с акциями?
Тарн прервал нашу беседу.
— Редакции нужна схема места происшествия, — сказал он.
Я кивнул. Эскизы нынче в моде.
— Карта есть в телефонной книге, — ответил я, — а обзорные снимки я уже сделал.
Тарн сказал несколько слов в трубку радиотелефона и повесил ее.
Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. В спешке мы еще не успели поговорить.
— Быстро же ты проснулся, черт, — сказал я. — Она что, тебе позвонила?
На лбу у Тарна появилась морщинка. Он пытливо посмотрел мне в глаза.
— Нет, — сказал он. — А тебе?
Я уставился на него, стараясь сделать непроницаемым свое распухшее лицо.
— Но как ты узнал? Кто тебя разбудил? Кто сообщил? — выдавил я наконец из себя.
Он не отвечал... Качал головой и улыбался:
— Так она тебе звонила? Ты знал об этом ограблении? Кто тебя вздул?
Я попытался составить ответ, который хотя бы выглядел правдивым:
— Я об этом знал не больше, чем ты.
Он внимательно глядел на меня, но уже не улыбался. Я ответил удивленным взглядом: поплиновый плащ, шляпа...
Вокруг ограждения собрались любопытные. Машины останавливались прямо на траве, подходили люди в летних рубашках и шортах. Полицейские засучили рукава, Янне красовался в рубашке с короткими рукавами и текстом на спине: «С «Утренней газетой» в завтрашний день». А Тарн был в плаще и шляпе...
Он выглядел здесь столь же чужеродным, как водолаз на торжественном разводе караула.
— Ты готов? — спросил он.
Я кивнул.
— Так поехали.
Стоявший возле радио Янне вдруг сказал:
— Восемнадцать миллионов. — Тарн присвистнул.
— Кто это сказал?
— Почта. Если машина была загружена полностью. А она вроде и была так загружена.
Мы молча постояли у машины. Наконец я сказал:
— Вот черт. Восемнадцать миллионов крон.
Тарн засмеялся:
— Тебе бы они пригодились. Жил бы как плейбой, для начала сделал бы пластическую операцию лица.
— Далеко они в полицейской машине не укатят, — сказал Янне.
— Она уже стоит в каком-нибудь гараже, — сказал Тарн. — И давно стоит.
Мы уселись в машину, но не сразу двинулись с места. Сидели молча, потом Тарн мечтательно произнес:
— Восемнадцать миллионов крон...
Янне засмеялся:
— Тони Берг будет весь день просто вылизывать все дороги! Со включенным радио и наручниками наготове.
Тарн бледно улыбнулся.
— Лишь бы он не открыл стрельбу по какой-нибудь полицейской машине.
Гун уставилась на меня, разинув рот, когда я вошел в лабораторию.
— В чем дело? — раздраженно спросил я. — Так глазеть могут только люди невоспитанные.
— О, извини. Я так удивилась.
48 
