24 
— Хорошо! — Я медленно втянула и выпустила воздух. Не дам ему заметить, как меня ударила мысль, что он чует, когда у меня критические дни. — Я тебя поняла. Хорошо, я так и сделаю, когда поедем в пятницу. Но не раньше. Тут я и торговаться не буду.
— Будь по-твоему. — Он как будто сдался, только это было притворство.
Все делалось так, как он хотел. Я только притворялась, что иногда остаюсь победительницей.
— Ну а теперь продолжим изучение грязных словечек.
Мы уселись за стол друг против друга. Кости, невзирая на мои протесты, держал меня за руки, уверяя, что, если я так и буду дергаться и вздрагивать, моя игра кончена. Во всех смыслах. Он сделал из моего лица и движения рук детектор лжи. За каждый раз, когда я краснела или вздрагивала, он прогонял меня бегом по лесу десять миль. Я твердо решила избежать этой адской пробежки.
— Роскошный вид, пушистик. Единственное, что могло бы еще украсить твои губки, — это если бы они обхватили мой сучок. Скажу тебе, у меня сердце готово снова забиться! Я рад бы перегнуть тебя через колено, просто чтобы послушать, громко ли ты завизжишь. Ручаюсь, тебе по вкусу грубая игра, тебе понравится, если я вгрызусь в тебя так, что у тебя уже не будет сил умолять…
— Ах-ах-ах! Кто-то так соскучился по постельке! — насмешливо отозвалась я.
У меня были основания гордиться собой — ведь я не выскочила пулей из комнаты.
И дело было не только в том, что он говорил, и даже не в том, что большим пальцем он рисовал круги у меня на ладони. Глаза у него потемнели и, заглядывая прямо в мои глаза, придавали каждому слову особую интимность. Языком он то и дело касался изнутри нижней губы, так что я задумалась, только ли воображение подсказывает ему все, что он наговорил. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не отвести глаз.
— Я обхвачу губами твои соски, буду лизать их, пока они не нальются темной кровью. А так и будет, милая. Я буду лизать, покусывать, и они будут становиться все темнее. Открою тебе одну тайну вампиров: мы умеем направлять кровь в любую часть своего тела. Жду не дождусь, когда же попробую тебя на вкус и ты станешь просить, чтобы я продолжал, даже когда истратишь все силы. Тебе покажется, будто тебя охватило пламя, будто кожа твоя загорелась. Я высосу из тебя весь сок. А потом выпью твою кровь.
— А? — До меня вдруг дошел смысл двух последних фраз, и вместе с пониманием возникла мысленная картина, которая меня и добила.
В ту же секунду по щекам у меня разлился румянец. Я, умирая от стыда, выдернула руки и вскочила, опрокинув стул.
Издевательский смешок остановил меня.
— Ох, Котенок, а так хорошо начинала! Верно, просто не могла отказаться от славной пробежки по лесу! Ночка в самый раз, гроза собирается. И еще удивляешься, почему я принял тебя за невинную девицу. Видал я монахинь куда развратнее тебя. Так и знал, что ты попадешься на разговоре об оральном сексе, готов был поспорить на собственную жизнь.
— У тебя нет жизни, ты мертвый.
Я хотела сама себе об этом напомнить. Слушая подробное описание всего, что он мог бы со мной проделать — конечно, я бы ему не позволила! — я почти забыла об этом. Я потрясла головой, пытаясь избавиться от застрявших в ней образов.
— Тут можно поспорить. В сущности, если говорить о чувствах и рефлексах, я не мертвее любого человека, разве что несколько усовершенствован.
— Усовершенствован? Ты не компьютер. Ты убийца.
Он покачался на задних ножках своего стула, легко удерживая равновесие. На нем был угольно-серый джемпер, обтягивавший плечи, с воротом, открывавшим ключицы. Черные брюки словно срослись с ним — я гадала, есть ли у него одежда других цветов. Темный костюм еще подчеркивал его светлые волосы и бледность кожи — они как будто светились на его фоне. Я знала, что это не случайно. Кости все делал обдуманно. Он, со своими невероятными скулами и мощными мускулами, просто ошеломлял. И выглядел опасным, хотя я, сама не заметив когда, перестала его бояться.
— Ты тоже убийца, милая, — не забыла? Знаешь, тому, кто живет в доме из стекла, не стоит бросать камни, и все такое. Правда, Котенок, что это ты так застеснялась на последней теме? Неужто тот болван, что с тобой переспал, прежде не поцеловал тебя всю? Не говори мне, что этот недоумок пренебрег любовными играми.
— Пренебрег, если не считать любовной игрой то, как он раздевался.
Провалиться бы этому Кости и Дэнни Мильтону вместе с ним! Настанет ли время, когда я смогу вспомнить об этом без горечи?
24 
