Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
122 
– Оно, вообще-то, взаимно, – сказал Родион. – Ладно. Есть у меня, где приклонить голову. Но ключи я оставляю у себя и при необходимости захожу за вещами.
– Вот, кстати, о вещах. Чтобы этого нынче же в доме не было, никаких следов…
– Сделаем, – хладнокровно ответил Родион.
– Лика, ты про что? – спросила ошарашенная Маришка.
– Вот он знает… – Лика пренебрежительно дернула подбородком в сторону Родиона.
– Ты подумай, что вы оба как с цепи сорвались… – Маришка говорила без особого убеждения, просто, должно быть, считала себя обязанной выступить в роли примирительницы согласно ситуации.
– Финита, – сказала Лика. – Ты, кажется, муженька подыскивала? По-родственному тебя предупреждаю: не торопись цепляться за освободившееся сокровище. – Снова кивок в сторону Родиона. – Его, во-первых, надо от шизофрении подлечить, а во-вторых, есть сильные подозрения, что этим не ограничится…
– Злюка ты все-таки, – сказала Маришка.
– Тебя бы на мое место… В общем, как знаешь, сестричка. Индивидуум свободен от всех прежних обязательств и волен, как ветер. Только, я вас умоляю, если надумаете завалиться в постель, выберите местечко за пределами этой квартиры…
Маришка, выпрямившись в струнку, обиженно бросила:
– Ты за языком следи. Если что, тебя спрашивать не буду.
– Ну, я же знаю, что ты к нему неровно дышишь. Только смотри, как бы вместе не влипли… В общем, счастья и удач. Привет блондинке. Постарайтесь здесь реже мелькать, Родион Петрович. – Лика повернулась и ушла к себе в комнату.
– Пойду я, пожалуй, – сказала Маришка, не трогаясь с места. – А то еще сковородки летать начнут…
– Подожди, вместе выйдем…
Он торопливо вернулся к себе в комнату, повесил кобуру на пояс, сунул в карман деньги и ключи, завинтил бутылку джина, спрятал в сумку Хмель выветрился, голова была ясная, вполне сможет вести машину.
Маришка хотела что-то сказать, но Родион сунул ей в руки ее кожанку, почти вытолкал на лестницу и вышел следом. Вздохнул с облегчением:
– Ну вот и все. Это, Мариш, не минутный нахлыв, это насовсем…
– А что было-то?
Они спустились на пролет ниже, остановились меж этажами. Маришка неторопливо натягивала куртку и, сразу видно, умирала от любопытства.
– Да ничего особенного, – сказал Родион веско. – Застукал с хахалем, врезал пару раз, но это лишь чашу переполнило, и не более того…
– Иди ты!
– Такие дела, – развел он руками. – И вообще, надоело. Если так хочется, пусть обитает одна… Или тебе за сестренку обидно? Из женской солидарности?
– Да понимаешь… – протянула Маришка. – Мы с ней никогда путем и не роднились[7] , сам знаешь… Я девочка простая, куда мне до нее… Не жалко?
– Рвать так рвать, – сказал он лихо. – «Капитанскую дочку» помнишь? Сказочку насчет орла и ворона? Ничего, не пропаду…
Маришка смотрела на него с непонятным выражением. При свете тусклой лампочки она казалась совсем юной и загадочной, ничуть не похожей на старшую сестру, и мысли Родиона неожиданно приняли игривый оборот. Все равно Соню из дома не выманишь, поздно, и в «берлоге» придется коротать ночь в одиночестве…
– Эх, надо было мне на тебе жениться… – сказал он весело.
– Я ж маленькая была… – улыбнулась Маришка.
И, чуть приподнявшись на цыпочки, умелым, долгим поцелуем прильнула к его губам.
Глава двадцать третья
…и разбитная фермерша
– Слушай, я развратная, а? – тихо спросила Маришка, принимая от него сигарету.
Правда, особого раскаяния в ее голосе Родион не услышал. Усмехнувшись, поднес ей огоньку, блаженно вытянулся, левой рукой обнимая девушку. И сказал чуть покровительственно:
– Не бери в голову, Мариш… В конце-то концов, она первая начала, тебе не кажется?
– Все равно совесть мучает чуточку – у родной сестры мужа отбивать…
– Во-первых, ты меня еще не отбила, – фыркнул он. – А во-вторых, что-то не чувствуется в твоем нежном голоске вселенской скорби…
Она повозилась, уютнее устраиваясь у Родиона на плече и с типично женской логикой спросила:
– А если я попробую тебя отбить – отобьешься?
– Ну, это надо подумать, – сказал он, поддерживая тот же шутливо-осторожный тон. – Надо подумать…
– А вот взял бы да на мне и женился, – сказала она с той простотой, над которой не хватает духу смеяться или вышучивать. – Мы ж, если разобраться, одного поля ягода: высоко не летаем, нам и ларечка хватит… Проживем как-нибудь.
122 
