очень нудно 
44 
– Я просил вас собраться здесь по делу, не терпящему отлагательства; от его благоприятного исхода зависит судьба Понтийского государства.
– Иорам, мое ли призвание участвовать в заговорах?! – Менофил забеспокоился. – Ты хочешь, чтобы я на старости лет стал изгоем, нищим изгнанником, за которым будут охотиться, как за беглым рабом? Или сгнил в эргастуле?
– Менофил, ты никогда не был трусом, – иудей мягко положил узкую ладонь на колено купца. – Мне это известно лучше, чем кому-либо. Просто сейчас в тебе говорит голос сытости, извечной болезни людей богатых и преклонного возраста. Но утешься и успокойся – в моем доме ни о каких заговорах не может быть и речи.
– Прости, Иорам… – Менофил покраснел от досады – он никак не мог догадаться, куда клонит осторожный и хитрый иудей. – Прости, по-моему, я бегу впереди лошади, запряженной в колесницу.
– Речь идет о спасении главной ценности Понта – жизни будущего царя, – Иорам бен Шамах выпрямился, посуровел. – Убийцы уже стали на след Митридата и идут по нему, как гончие псы. Остановить свору не в наших силах. Задержать – тоже. Они почуяли запах крови.
– Филоромеи[158]… – Алким с ненавистью сжал рукоять меча. – Они не только лижут пятки римлянам, но и готовы бросить царский пурпур под калиги восточных легионов Рима.
– Ты не преувеличиваешь, Иорам? – недоверчиво спросил купец.
– Если бы… – лекарь тяжело вздохнул. – Два дня назад кто-то опять подсыпал яд в любимый Митридатом малиновый напиток. На этот раз Паппий был настороже… Но кто может поручиться, что боги не устанут охранять от гибели юного царевича?
– Митридата следует отправить на Боспор[159], к царю Перисаду. Там он будет в полной безопасности, – наконец заговорил и Асклепиодор.
– Поздно. Теперь, по приказу нового наварха, ни одно судно не выйдет в море без досмотра.
– Это правда, – подтвердил слова иудея Менофил. – Во всех гаванях Понта усилена морская стража.
– Увезти царевича в горы, а там…
– Нет, Алким, невозможно, – Иорам бен Шамах тяжело поднялся и зашагал по комнате. – По крайней мере, очень трудно.
– Почему? – посмотрел на него с недоумением стратег.
– После покушения на его жизнь во время охоты царица Лаодика приказала везде сопровождать Митридата десятерым наемникам-киликийцам. Я знаю их – это люди Авла Порция Туберона. Живым царевича из Понта они не выпустят.
– Воистину этот римлянин исчадие лернейской гидры[160], – Алким погрозил кулаком. – Клянусь Сераписом[161], я не успокоюсь, пока не отправлю его в Тартар!
– Неужто нет выхода? – спросил у лекаря купец. – Я готов пожертвовать последний статер, но спасти царевича…
– Требуются люди, которым можно верить, как самим себе. Отважные воины, молодые и сильные, – иудей остановил жестом Алкима, поняв, что он хочет сказать. – Мы не имеем права рисковать, ибо чересчур заметны. И будем очень нужны здесь, в Синопе, для того, чтобы царская китара как можно скорее воссияла на голове царя Митридата VI.
– Мой сын Диофант, – Асклепиодор положил руку на сердце. – Я ручаюсь за него головой.
– Прости, Асклепиодор, мне следовало бы сказать тебе это раньше… – лекарь скупо улыбнулся. – Начальник царской хилии Диофант посвящен в наши замыслы. Он возглавит тех, кто решится спасти царевича даже ценой своей жизни. Диофант смел и не по годам мудр. Именно такой человек способен свершить задуманное.
– Спасибо… – растроганный гиппарх склонил голову, чтобы скрыть подозрительно заблестевшие глаза.
– Кто еще? – лекарь остановил свой взгляд на Алкиме.
– Предлагаю Тибия, сына родного брата Дорилая Тактика. Он один из лучших фехтовальщиков Синопы. А также Моаферна, он сейчас находится в Керасунте[162].
– Согласен. Пошлем к нему гонца, – кивнул иудей.
– По-моему, таксиарх Неоптолем и его брат, лохаг Архелай, тоже достойны доверия, – после долгих раздумий наконец высказал свое мнение и купец Менофил. – Неоптолем храбр, и, несмотря на молодость, уже награжден золотым венком за воинские доблести. Царица к нему не благоволит, а это Неоптолему вряд ли по душе.
– Неоптолем хороший воин… – иудей задумчиво огладил бороду. – Спору нет. Но – скрытен. И льстив… Впрочем, любой человек скроен из достоинств и недостатков, и трудно определить, где заканчиваются одни и начинаются другие. Даже если он надумает изменить, помешать побегу царевича уже никто не сможет – мы его известим о наших замыслах в последнюю очередь. А что касается Архелая… – он с сомнением покачал головой. – Умен, напорист, и в то же время жаден, как ростовщик Макробий. Подвигнуть на доброе дело Архелая может только кошелек с золотом, и вряд ли – веление сердца. А если кто предложит больше? Ненадежен.
44 
