очень нудно 
68 
Да, Восток – дело тонкое…
Я грубо тереблю Сучье Вымя за костистое плечо и безмолвно спрашиваю: ну?! И эта скользкая гнида холодно и брезгливо кривит узкие синие губы и отрицательно качает головой. Понял.
Я сразу понял, моб твою ять! Кранты.
Курсанты негромким гулом приветствуют мою победу – как же, Пятьдесят Первый уложил непобедимого. Навсегда уложил. Первенство в выпуске мне обеспечено. Рад до поросячьего визга.
Нужно победно улыбнуться, но губы почему-то не слушаются. Поднимаю руки над головой в приветствии и быстренько топаю в душ.
Я стою под кипятком и не ощущаю жжения. Иногда для полноты впечатлений включаю на смену горячей воде ледяную.
Голова пуста, как эфир в первый день творения Господом земной тверди. В душе огонь и смятение.
Я не хотел…
Я не хотел твоей смерти, Ерш!
Клянусь чем угодно…
Я сижу в раздевалке битый час. Один. Все давно уже разошлись. Тоска… Такое впечатление, что потерял… нет, не родного человека – частицу своей души.
Поднимаю голову – да, это он. Сэнсэй. Сидит напротив на скамейке и глядит на меня как пес, потерявший хозяина.
Что, якудза, хреново? Еще как хреново…
Молчим. А о чем говорить? Все и так ясно. Моя вина – и все тут. Японец смотрит мне в глаза, в душу лезет.
Да пошел ты, хмырь ненашенский! Покеда, мне пора. Пойду и напьюсь до положения риз. В умат, в дупель… как последняя сволочь.
А водку я найду. Подумаешь – спецзона… Чихал я на нее.
Русский человек разыщет выпивку где хочешь, даже в аду: из смолы самогон выгонит. Варварыч выручит, он мужик свой в доску. Душа человек. Пусть будет не водка – спирт, это еще лучше. Больше дурь шибает…
Приехал Кончак. Чутье у него на нестандартные ситуации, как у грифа на падаль… Претензий ко мне со стороны начальства спецзоны нет, я умею держать себя в руках, но на душе муть и полное безразличие к своей дальнейшей судьбе.
Кончак увозит меня в заповедные места. Естественно, летим туда на вертолете, и я сижу в глухом отсеке с матовыми стеклами иллюминаторов. Как пес, которого сердобольные хозяева везут на дачу проветриться.
И чего тут темнить? Я давно уже вычислил месторасположение спецзоны. Но порядок есть порядок, и на моих плечах все еще красуются погоны. Устав нужно блюсти.
Да, места обалденные. Спасибо, шеф! Порадовал.
Только вот к чему такое явное расположение? Что еще удумала твоя чересчур умная башка? Как усадить меня на кукан, чтобы не соскочил?
– Хорошо… – Кончак сидит в одной тельняшке и помешивает уху. – Так бы и остался здесь до скончания века… Благодать…
Это точно – благодать.
Горная речка бурлит, как ушица в котелке. Вода в ней холодная, вкусная и прозрачная, будто хрусталь. Вокруг горы, кое-где со снежными шапками на вершинах. И лес – хвойный, вековой, где, пожалуй, еще не ступала нога человека.
По крайней мере, хочется так думать…
Мы разбили наш бивак посреди умопомрачительной красоты поляны на берегу сверкающей расплавленным серебром реки. Вертолет улетел сразу же вместе с сопровождавшими Кончака офицерами спецназа. Мы остались одни.
Пока ловили форель – сколько ее, братцы, здесь! У-у-у… – не перекинулись ни словечком. Немудрено – несмотря на близко поставленные берега, речушка грохотала, как Ниагарский водопад. Попробуй докричаться… или позвать на помощь…
Пока варится уха, я готовлю закуску. Ничего особенного – колбаса, зелень, лук – обязательно! – печеная картошка и сало.
Для моей хохлацкой души лучшего и не надо. Сало розовое на срезе, свежезасоленное, и шкурочка соломой присмаленная. Эх, братцы, что может быть вкусней! Как я по нему соскучился… кто знает, тот поймет. И хлеб. Мягкий, недавно из печи, не белый, барский, а черняшка – ржаной. Дух захватывает.
В Афгане мы готовы были отдать за него все, что угодно. Даже за запах… А, что вспоминать!
– Готово. – Кончак, обжигаясь, пробует уху. – Хороша-а… Доставай… – кивает в сторону реки, где под камнями лежат бутылки "Столичной" и минералка.
Меня подгонять не нужно; что касается дармовой выпивки да еще под такую закусь – куда там нашим чемпионам-спринтерам.
Торопливо свинчиваю пробку, подвигаю стаканы – наши, расейские, граненые, – тянусь, чтобы ни капельки не пролить (упаси Бог!) и нали…
– Э, капитан, остановись! Шустер… А это ты видал?
Кончак достал из кармана коробочку, открыл, и в его ладони засиял металлический кругляшок. Медаль!
– Что уставился? Твоя. Не рад?
68 
