58 
— А что случилось с Кларком? — спросил я.
— К сожалению, мне уже никогда не удастся доказать свою версию… Думаю, Кларка он не убивал. Он просто-напросто наблюдал за тем, что происходит на втором этаже, и заметил, как из палаты вывезли на каталке покойника. Именно из той палаты, куда часто наведывался Селдом. Тела умерших пациентов на некоторое время — порой даже на два-три часа — оставляют в маленькой комнатке на том же этаже без всякого присмотра. По сути он не совершил ничего преступного: только вошел в комнатку и ввел в руку Кларка пустую иглу — чтобы оставить след и симулировать убийство. Он и вправду старался — на свой, понятное дело, манер — причинять как можно меньше зла. По-моему, чтобы понять ход его мыслей, его логику, нам надо начать с самого конца. То есть с группы детей-даунов. Вероятнее всего, именно после того как провалилась вторая попытка получить донорское легкое для дочери, он и задумал нечто подобное. Тогда он еще не взял отпуск — каждый день привозил и отвозил на автобусе группу мальчиков. И он начал смотреть на них как на банк здоровых легких, которые уплывают у него из рук, в то время как его дочь умирает. Это превратилось в навязчивую идею. Видимо, сначала он замыслил убить только кого-нибудь одного, но ведь не было никакой гарантии, что легкое жертвы подойдет девочке. К тому же он знал, что родители многих детей из этой школы — ревностные католики. Обычно в своем горе они ищут утешения в религии, и порой это принимает крайние формы — кое-кто даже начинает верить, что их дети — своего рода ангелы. А он ни в коем случае не хотел рисковать, боялся опять натолкнуться на отказ родителей, что вполне могло произойти, если жертву выбирать наугад. Но и убивать снова и снова тоже было нельзя. Родители непременно заподозрили бы в таких преступлениях особую цель, и никто из них не дал бы разрешения на трансплантацию. Хорошо известно, что Джонсон буквально обезумел из-за того, что состояние его дочери с каждым днем ухудшалось и выхода, казалось, нет. Вскоре после того как девочку поместили в больницу, он даже наводил справки, позволяет ли английское законодательство использовать его органы, если он покончит с собой. Понятно, что детей должен был убить кто-то другой, во всяком случае, от себя он хотел подозрения отвести. Вот эту-то проблему он решить и не мог, пока в руки ему не попала глава из вашей книги о серийных убийствах — возможно, через миссис Иглтон или он прочитал ее в газете.
И тут его осенило. Он разработал план, очень простой план. Если не удается найти кого-то, кто убьет детей вместо него, он придумает убийцу. Воображаемого серийного убийцу, в которого все поверят. К тому времени он, вероятно, уже прочел про пифагорейцев, и ему нетрудно было отыскать цепочку символов, которые выглядели бы так, словно это вызов, брошенный некоему математику. Хотя, пожалуй, второй символ, то есть рыба, имел и еще один — дополнительный — смысл: это символ первых христиан[45]. Таким образом он, наверное, хотел также дать знак, что он мстит. Кроме того, как нам известно, убийцу особенно привлекал тетрактис — он изображен на полях почти всех его книг. По-моему, это связано с тем, что десять — число детей, входивших в баскетбольную команду, ведь именно столько мальчиков он задумал убить. Он выбрал миссис Иглтон, чтобы начать серию, потому что трудно было вообразить более доступную жертву, чем старая, больная женщина, которая часто оставалась дома одна. Но поначалу он не хотел привлекать внимание полиции. Это был ключевой пункт плана: первые убийства должны быть тихими и незаметными, чтобы мы не сразу бросились по его следу, чтобы у него хватило времени дойти до четвертого символа — и, главное, до четвертого преступления. Достаточно было дать знак одному человеку — вам. Но уже во время первого убийства что-то пошло не так, как задумывалось, и тем не менее он оказался умнее нас и больше ошибок не совершал. Да, по-своему он вышел победителем. Странно, но мне трудно винить его, ведь у меня тоже есть дочь. Невозможно даже представить, на что способен человек ради своего ребенка.
— А вы считаете, что сам он надеялся спастись? — спросил Селдом.
— Вот этого-то мы никогда и не узнаем, — ответил Питерсен, — экспертиза показала, что он чуть-чуть подпилил рычаг управления. Поначалу это отвело бы от него подозрения. Но, с другой стороны, если он планировал выпрыгнуть, то мог бы сделать это и раньше. На мой взгляд, он хотел оставаться за рулем до последнего, чтобы автобус наверняка свалился вниз. И только после того как тот перелетел через ограждение, водитель покинул кабину. Когда его нашли, он был без сознания и умер в «скорой помощи» по пути в больницу. Ладно, — проговорил инспектор, подзывая официанта и глянув на часы, — я не хотел бы опаздывать на отпевание. Я только хочу еще раз повторить вам, что сполна оценил вашу помощь. Это правда. — Он впервые искренне улыбнулся Селдому. — Я попытался прочесть книги, которые вы принесли, но, увы, математика для меня всегда была темным лесом.
58 
