Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
77 
– А что нужно-то, мужики? – спросил он, зевая во весь рот.
– Я ж говорю – определиться. А то и ночь пересидеть. Утром пойдем в Пижман вдоль реки…
«А кто ж тебе мешает в такую ночь вдоль реки тянуть?» – с большим удовольствием спросил бы Мазур, но не хотел их всполошить раньше времени. Поначалу летели на большой высоте, откуда не могли не видеть Шантару-матушку…
– Ночь пересидеть – это, конечно, можно, – протянул он столь же лениво. – Только документики сначала предъявите…
– И переночевать пустишь?
– А чего ж, – сказал Мазур, – если документы в порядке.
– Ну, ты бюрократ…
– Должность такая.
Летчик полез в боковой карман кожанки, где пистолет ни за что бы не уместился. В тот самый миг, когда Мазур уже касался кончиками пальцев какого-то темно-бордового удостоверения, летун как бы ненароком выпустил его, и оно приземлилось под ногами. «Старый финт», – успел подумать Мазур, старательно нагибаясь – машинально якобы, неповоротливо…
И разогнувшейся пружиной ушел влево, успев в прыжке подшибить ногой молчаливого «доктора», уже почти успевшего выхватить пистолет из-под мышки, – и добавить в падении носком тяжелого ботинка по запястью, так что пистоль полетел в сторону. Летчик, совсем было поверивший, что сумеет огреть Мазура по макушке ребром ладони, застыл в нелепейшей позе, пытаясь сохранить равновесие, – уже нанося удар, вдруг сообразил, что наносит его в пустоту…
Мазур перекатился, вскочил на ноги, сняв с предохранителя автомат, замерев на полусогнутых. Неясностей не осталось, и он громко свистнул. Дверца вертолета распахнулась, звучно шлепнув о выпуклый борт, наружу рванулись темные фигуры – но в трех шагах от Мазура, по ту сторону забора, утробно прошипел гранатомет, из калитки, рассыпая искры, метнулась полоса дыма, распушившимся хвостом зацепив оторопевшего летчика, огненный клубок, вертясь штопором, влепился прямо под высокий двойной винт. В ушах у Мазура еще стояло шипенье «флейты», но его мгновенно перекрыло громыхание взрыва, на месте белого вертолета вспучилось пронзительно-желтое, ослепительное облако, жаркий порыв ветра ударил в забор, в ворота, проявился на миг черный остов фюзеляжа – разорванный, разлохмаченный – нелепым комком отлетела в сторону пылающая фигура и замерла без движения. Высоко взметнувшееся пламя высветило двух замерших незнакомцев – «доктор» успел встать на колени, а оглушенный и ослепленный летчик так и остался скрюченным в три погибели, и короткая очередь из автомата Мазура прошлась по ним, как по мишеням в тире, промахнуться было невозможно, а напортачить – тем более…
Длинная пулеметная очередь раздалась с вышки. Нет нужды возиться с рацией – вышколенный «красный берет» ни за что не открыл бы огонь вопреки приказу, значит, те, с опушки, решились преодолеть открытое пространство лихим марш-броском. Не самое мудрое решение, когда там, куда ты стремишься прорваться с налету, полностью готовы к встрече…
– Смит! – рявкнул Мазур в микрофон, присев на корточки над трупами и в бешеном темпе выворачивая им карманы. – Что там у вас?
– Залегли. Человек десять.
– Отсеките от леса, пусть там и валяются… Что по другим направлениям?
– Все чисто, – короткая пулеметная очередь на миг заставила динамик взорваться диким треском. – Никакого движения, только эти…
– Внимание всем! – позвал Мазур. – Собраться у ворот, уходим! Пленных – с собой.
Ничего интересного в карманах покойников не нашлось. Остатки вертолета все еще жарко пылали, давая достаточно света, чтобы рассмотреть: бордовое удостоверение – пустышка, чистые корочки, ничего нет ни снаружи, ни внутри. Неаккуратная импровизация на ходу…
С равнины послышались автоматные очереди, над головой тонко цвиркнули пули – залегшие на полпути к «Заимке» явно пытались достать пулеметчика, что с их стороны было предприятием если не безнадежным, то уж безусловно утопическим. Пулемет в таких условиях будет господствовать над окружающей местностью, как культурист в палате для дистрофиков…
Мазур невольно поморщился, вновь заслышав беспорядочную автоматную трескотню: автоматы без глушителей, совершенно неграмотная пальба – что за сиволапую деревенщину черт принес?! На мало-мальски серьезных диверсантов это никак не походило – так, самодеятельность, балетный кружок при макаронной фабрике. Только последний идиот решит, будто напугает кого-то хаотичной и непрерывной стрельбой. Руки чесались разобраться с этими дилетантами по всем правилам искусства, но его послали сюда не для показательных выступлений. Отходящий с добычей диверсант – сама деликатность: лишний раз не выстрелит, лишний раз не зарежет, усердно станет притворяться, что его здесь вовсе и нет, ни одна веточка не колыхнется…
77 
