15 
– В принципе, так оно и есть. Дело не в Антонеску… Но у меня есть вопрос.
– Слушаю.
– Если в итоге ситуация на оборонительных рубежах будет складываться не в нашу пользу, если русские прорвут фронт, что тогда? Или этот вариант исключен?
– Что известно Богу, то человеку знать не дано. Это мой ответ на вопрос. Ни в чем заранее нельзя быть уверенным. И если все-таки русские прорвут фронт, то для полного окружения группы армий «Южная Украина» им необходимо упредить отвод наших войск на новые оборонительные рубежи. А для этого нужно захватить переправы на реке Прут, что довольно сложно, можно даже сказать, невыполнимо.
– Почему?
– Дело в том, что тогда русские должны иметь темп наступления до тридцати километров в сутки, иначе у нас получается значительный выигрыш во времени. А это совершенно нереально.
– Что ж, будем надеяться… – неопределенно сказал Дитрих; выражение его лица было непроницаемым. – Жду ваших указаний, господин генерал.
– Ты опять угадал мои мысли. Твоей команде придется много поработать. Мои замыслы тебе известны, требуется только подтвердить их или опровергнуть, если они несостоятельны. Времени очень мало, Руди. Очень мало.
– Я так думаю, вам в первую очередь нужна информация о дислокации и численности русских армий.
– Да.
– И где намечается главный удар.
– Совершенно верно.
– Конечно, предварительные данные по дислокации и составу армий противника у нас имеются. Но о них вам, надеюсь, докладывал полковник Бунтрок. А что касается направления главного удара… Тут есть вопросы. Но мы постараемся, господин командующий, решить их в ближайшее время.
– Это еще не все, Рудольф. Как у тебя обстоят дела с блокировкой русских разведгрупп?
– За последние полтора месяца не было случая проникновения русских в наш тыл.
– Отлично. Присаживайся поближе, господин штурмбаннфюрер. У меня есть соображения на сей счет. Появилась одна очень интересная идея…
Из дневниковых записей генерал-оберста Фриснера. «После того как я составил представление о положении дел на фронте, 1 августа в сопровождении своего начальника штаба я вылетел в Бухарест. На аэродром для встречи явились германский посланник фон Киллингер, глава германской военной миссии в Румынии генерал от кавалерии Гансен, командующий немецкими военно-воздушными силами в Румынии генерал Герстенберг и другие.
Я решил вначале заслушать доклад генерала Герстенберга, который одновременно отвечал за оборону стратегически важного района нефтепромыслов Плоешти. Его хорошо подготовленное сообщение производило такое впечатление, будто безопасность этого района была гарантирована. Он заявил, что в случае беспорядков будет достаточно одной немецкой зенитной батареи, чтобы подавить в Бухаресте какой угодно путч. Однако зенитные части и полицейские формирования, которые в докладе были охарактеризованы как достаточные для такой цели, подчинялись не немецкому командующему группой армий, а в конечном итоге Герингу и Гиммлеру. Этот весьма неудачный порядок подчинения может привести к самым роковым последствиям.
После доклада генерала Герстенберга, который просил меня об одном – поддержать перед Гитлером его просьбу о передаче ему эскадрильи истребителей, я имел беседу с германским посланником. Мы знали друг друга еще со времен Первой мировой войны, когда Киллингер, служивший командиром подводной лодки, проявил мужество и бесстрашие в единоборстве с врагом. Он отличный вояка, бесшабашный сорвиголова, но ни в коем случае не дипломат. Для этого ему не хватает профессиональной выучки, а может быть, и интеллекта.
На вопрос о том, можно ли полагаться на румынское правительство, Киллингер ответил буквально следующее: “Маршала Антонеску поддерживает не только правительство, но и весь народ. Но у него есть противники – лидер крестьянской партии Юлиу Маниу, заместитель премьер-министра Михай Антонеску и королева-мать”. Киллингер добавил, что у него “хорошие связи с королем и влиятельными кругами”, что якобы исключает любые попытки переворота.
Я поставил Киллингера в известность о докладе штурмбаннфюрера Дитриха. На мой вопрос, какие меры приняло германское правительство в случае правительственного кризиса в Румынии, посланник ответил: “Пока что никаких! Нет оснований опасаться какого-либо правительственного кризиса, а если когда-нибудь дело и дойдет до этого, всегда будет достаточно времени, чтобы принять меры. Наше Министерство иностранных дел немедленно пришлет сюда своих людей, которые быстро восстановят порядок”. Когда я спросил Киллингера, есть ли у него по крайней мере несколько проверенных людей из числа румын, на которых он сможет опереться, если дело примет серьезный оборот, он вытащил из бумажника исписанную карандашом бумажку, на которой было перечислено несколько фамилий.
15 
