18 
– Э-э, Петро! Ты что, шуток не понимаешь?
– От и жуй свои шуткы…
Кучмин и Ласкин, посмеиваясь над обоими, быстро работали челюстями, заканчивая завтракать. Старший лейтенант, усердно пережевывая тугое сало, уточнял на карте маршрут, сверяясь с компасом. На душе было легко и радостно – первый и, пожалуй, самый опасный этап поиска позади, на связь вышли вовремя.
Вдруг Ласкин насторожился и выскочил из мазанки. За ним поспешил и Пригода; Маркелов, старшина и Кучмин приготовили оружие.
– Собаки, командир… – сказал Ласкин; вытянув шею, он медленно ворочал головой.
Теперь уже все услышали приглушенный расстоянием собачий лай, который приближался со стороны Днестра.
– Идут по следу. По лаю слышно… – Ласкин тяжело вздохнул и вопрошающе посмотрел на старшего лейтенанта.
– Эх, махорочки бы им подсыпать нашей, чтобы дым у этих псин пошел из ушей… – Татарчук вытащил из кармана вышитый гладью кисет с ядреным самосадом, задумчиво взвесил его в руках и сунул обратно. – Но им тут и мешка не хватит. Оравой прут…
– Уходим! – приказал Маркелов.
Спустя минуту мазанка опустела. Примятая сапогами трава постепенно выпрямлялась; где-то встревоженно прокричала сорока и тут же умолкла…
– Не могу, командир… – Татарчук со стоном опустился на землю. – Спина, будь она неладна… Осколками в сорок первом…
Старшина, серея лицом, закрыл глаза. Разведчики, потные, запыхавшиеся – бежали уже около получаса, – столпились вокруг.
– Аптечку! – Маркелов упал на колени возле старшины. – Быстрее!
Старший лейтенант намочил ватку в нашатыре и сунул под нос Татарчуку; старшина сморщился, закрутил головой и виновато взглянул на Маркелова.
– Вот незадача… – Он попытался встать, но тут же завалился обратно. – Ноги не держат. Уходите. Я их попридержу тут маленько. Все равно кому-то нужно…
– Нет! – Маркелов в отчаянии рванул ворот гимнастерки – перехватило дыхание. – Мы понесем тебя!
– Командир, уходите! Я задержу их.
– Старшина Татарчук! Здесь я командую! Внимание всем – несем по очереди. Я – первый…
Темп движения замедлился. С прежней скоростью бежали только тогда, когда Татарчука нес Пригода, но его тоже надолго не хватало. Все-таки бегать с грузом – не ходить, пусть даже по болотистой местности.
Сзади настигали. Судя по лаю ищеек, их охватывали полукольцом; к счастью, деревья пока скрывали разведчиков от преследователей.
Маркелов вспомнил Северилова. Метод полковника Дитриха – круглосуточное патрулирование передовой с использованием специально обученных собак. Если разведгруппе удавалось преодолеть передовое охранение, по ее следу пускали целую свору хорошо натасканных на поиск людей собак.
Но почему тогда ищейки подают голос? Ведь полковник Северилов утверждал, что псы спецкоманды кинологов Дитриха натренированы на бесшумный поиск.
Странно…
Старший лейтенант на мгновение остановился, вытащил карту, всмотрелся. Где-то рядом, впереди, должна быть небольшая речушка… Есть! Вот она, тоненька ниточка, едва просматривается на карте. Туда!
– Быстрее, быстрее, вперед! – скомандовал он. – За мной, не отставать!
И помчался так, будто у него выросли крылья за спиной.
– Хех, хех, хех… – Ласкин дышал, как загнанный конь.
«Начальник, сука буду – помру… Пару минуток бы отдохнуть…» – подумал он. Но ничего не сказал, лишь зубами скрипнул от натуги. Его совсем недавно выписали из госпиталя, и былая выносливость у ефрейтора только начала восстанавливаться.
– Петро, давай груз! – на ходу крикнул Кучмин.
Пригода как раз нес Татарчука, и видно было, что он уже начал выдыхаться.
– Та я нэ втомывся… – буркнул Пригода.
– Давай, кому говорю! – рявкнул на него Кучмин.
К берегу речушки скатились кубарем, по мелководью побежали против течения. Маркелов с надеждой поглядывал вверх, где клубились густые тучи, – как сейчас нужен дождь. Он сбил бы с толку ищеек, унес бы с собой все запахи…
Разведчики переправились вброд на другой берег речушки. Дальше их путь лежал через луг, за которым щетинились деревьями невысокие холмы.
На лугу паслось стало коров. Пастушок, которому едва минуло двенадцать-тринадцать лет, сидя в тени под вербой, что-то тихо наигрывал на свирели. При виде бегущих солдат, он вскочил на ноги и испуганно прижался спиной к дереву. Его черные глаза стали размером как две большие сливы.
18 
