6 
Я первый раз была в опере. Как правило, я наряжаюсь, только если предстоит кого-то убить, однако, если программка ничего не упустила, сегодня убийств не предвиделось.
Пока мы шли к золоченому подъезду, Кости привлек столько восхищенных взглядов, что я покрепче вцепилась в него. Признаю, в вечернем смокинге с белым шелковым шарфом на шее он действительно производил сильное впечатление, но не могли бы женщины пялиться не так откровенно? Мне самой случалось ущипнуть себя, убеждаясь, что столь блистательная роскошь принадлежит мне наяву. Однако порой страстные взгляды в его сторону заставляли пожелать, чтобы он не выглядел такой распроклятой конфеткой для глаз.
— Они не на меня заглядываются, милая, — пробормотал Кости. — На тебя. Как и я.
Я улыбнулась в ответ на его хищную усмешку:
— Это все платье. Фасон приукрашивает фигуру.
Пунцовое платье из тафты действительно имело дополнительный валик на груди, скрывавший легкий корсет, поддерживавший лиф вместо бретелек. Дальше этот валик опускался на бедра и сходился рыбьим хвостом к низу длинной узкой юбки. Самое оригинальное платье, какое мне приходилось носить.
Кости тихо хихикнул:
— Я все думаю, как мне до тебя добираться, пока оно на тебе. Пока решил попробовать сзади, но к финалу оперы могу передумать.
— Стоило ли сюда приходить, если ты не музыку слушать собрался, а мысленно меня раздевать?
— А это само по себе удовольствие, — с коварной усмешкой пояснил Кости. — Мне нравится представлять все, что я с тобой проделаю, едва мы останемся наедине.
Тут он посерьезнел, и блеск в глазах пропал.
— На самом деле я думал, мы послушаем оперу, потом поужинаем и разомнем ноги прогулкой по городу. От свиты никуда не денешься, но я не обязан держать их пристегнутыми к фалдам. Ты довольна?
Я скривилась. Разгуливать во всей броне и с вооруженной до зубов охраной по пятам? Любоваться видами, как все люди?
— Oui, si, на любом языке, в каком есть слово «да». Только не говори, что у тебя на уме слово «чокнутая».
— Не скажу; представление начинается, пойдем на места.
— Пойдем.
— Какая ты послушная… — В его голосе снова проскользнули хитрые нотки. — Позже я этим воспользуюсь.
Когда после первого действия опустился занавес, я твердо знала три вещи: я обожаю оперу, я хочу пить и я хочу писать.
— Я с тобой, — объявил Кости, услышав, что мне нужно в туалет.
Я закатила глаза:
— На этот счет есть правила!
— Мне нужно поправить помаду, Кэт. Ничего, если я пойду с тобой? — вмешалась Соня. — А ты, Кости, мог бы раздобыть шампанское. Я тоже не откажусь. Это напротив удобств, так что тебе не придется нас долго искать.
Ясно без перевода: Кости будет рядом на всякий случай, будь то заплутавший в чужих снах ухажер или ужасный Призрак Оперы, а со мной останется телохранительница.
— Конечно… — У меня дернулся уголок губ. — Как скажешь.
В дамской комнате выстроилась длинная очередь. Кости насмешливо хмыкнул, увидев пустоту за дверью в мужскую.
— На этот счет есть правила, — передразнил он меня.
— Всем этим стилягам, — проворчала я, — которым не нужно опорожнять пузырь, следовало бы отвести особую комнату. Пусть там поправляют макияж, а остальные смогут спокойно пописать. — Тут я спохватилась и виновато добавила: — Соня, я не о тебе. Ты лучше все, что я говорю, пропускай мимо ушей. Так нам обеим будет спокойнее.
— Я тебя понимаю, chérie, — рассмеялась она. — Сама часто об этом думаю, ведь мне давно не нужна уборная.
— Принеси мне выпить, Кости, и поскорее, не то я от стыда ногу себе в рот запихну.
Он поцеловал мне руку:
— Жду твоего возвращения.
Не я одна засмотрелась ему в спину.
— У-хм! — восхищенно выдохнула брюнетка, стоявшая дальше в очереди.
Я повела в ее сторону бровью и для убедительности пощелкала по своему обручальному кольцу:
— Занято, милочка.
Не будь она человеком, меня стошнило бы при втором жаждущем взгляде, который она послала вслед Кости.
— Ничто не вечно…
Я скрипнула зубами:
— Кроме смерти.
Соня сказала ей что-то по-французски, и дамочка скроила любезную улыбку, прежде чем выпустить последнюю стрелу:
— Если ты не выносишь, когда твоим мужчиной восхищаются, держала бы его дома!
Она говорила с резким французским акцентом.
«Нельзя убивать ее только за то, что она шлюха, — напомнила я себе, — даже если есть возможность тихо избавиться от трупа…»
6 
